Афган

Сердечные лекарства, обезболивающее и прочее я старательно записывал в специальную разлинованную тетрадь. Дозировки, сроки годности, противопоказания для применения… Почерк у меня был совсем не медицинский, аккуратный. Но и то задумался: а не попроситься ли в канцелярии госпиталя за пишущую машинку? Ведь от всех этих инструкций зависит жизнь людей. А ну как врач не поймет, что пациенту надо давать ренитек в дозировке 5 миллиграмм? Уже даже 20 вызывает резкое падение артериального давления и вплоть до исхода в реанимацию. Пока дотащат до палаты гробину дефибриллятора… Человек может уже и кончиться.

Финальным аккордом стал британский препарат под странным названием «Тонус 2». Почему два, а не три, не четыре? Загадка. Я погрузился в описание. Английский я знал более или менее, поэтому меня сразу насторожил список ингредиентов. Ладно, витамины и микроэлементы. Это пусть. Аминокислоты и аскорбиновая кислота. Спирт? Кофеин? И вишенкой на торте – strychnine. Я еще раз вчитался. Нет, не перепутал. Стрихнин. Тот самый, который яд. Я даже вспомнил из институтского курса летальную дозу. Она была очень простая. Один миллиграмм на килограмм веса.

– А это что за фигня?

Тимофеев добрался до коробок с «Тонусом». Заглянул внутрь, встряхнул на пробу один флакон с броской желтой наклейкой. Я опять заглянул в документы. Все по 250 миллиграммов.

– Похоже, какой-то стимулятор. Со стрихнином.

Про спирт я умолчал.

– Это же вроде яд?

Прапор открутил крышку, не пугаясь, принюхался. Смелый какой.

– В больших дозах – да. Но тут небольшое количество на прием.

– Раз «Тонус» – значит, стрихнин что-нибудь тонизирует, – задумался Тимофеев.

– Так и есть. В небольшом количестве стрихнин обостряет зрение, вкус, слух, тактильные ощущения. А еще возбуждает сосудодвигательный и дыхательный центры, тонизирует скелетную мускулатуру, а также миокард. Последнее очень хорошо в горных условиях, когда сердцу надо качать больше крови.

– Короче, десантуре.

– И спецуре.

Я посмотрел на хитрое лицо прапора. Не зря же ведь в армии их называют «кусками». Нет, не дойдет «Тонус» до спецназа. И десант его не попробует.

– Я все сдам по описи!

– Да успокойся ты, Панов! – Тимофеев зачастил, глазки заблестели, и в них явно начали мелькать цифры. – Я такую бутылку каждую по полсотни афгани сдам на базаре. А то и больше.

– Нет!

– Тебе двадцать процентов.

– Нет!

– Ладно, тридцать! Больше не могу!

– Паша, послушай, – я забрал бутылку из рук прапорщика, показал на этикетку. – Тут сказано, что максимальная дозировка одного приема – одна чайная ложка! Это четыре грамма!

– И что?..

– А то. Твои покупатели, к бабке не ходи, сразу выжрут целую бутылку. А потом еще, поди, второй догонятся. И знаешь, что будет при передозировке? Начнутся судороги, остановка дыхания. Ты будешь их реанимировать?

– Да не дураки же! – обиделся прапорщик. – Я предупрежу.

– Кого? А если они перепродадут? Нет и еще раз нет. Все сдам по описи главврачу.

Было у меня нехорошее подозрение, что главврач такой ценный препарат и сам может продать или раздать за ценные услуги своим хорошим знакомым. Затонизироваться под шашлычок. Как там пел Шнур? «…Я лично бухаю, но могу ускориться…»

– Ну и гад же ты, Панов! – Тимофеев сплюнул на землю, хлопнул дверью подвала.

* * *

На следующий день после разбора лекарств, сразу с утра по палатам забегали, начали наводить дополнительный марафет. Потом всех инструктировали, чтобы никто никуда – и вообще. «Ружей не брать, из автобуса не выходить», вспомнил я. Явно готовились к грандиозному шухеру под названием «визит большого начальства». А когда через пару часов под окнами появились хлопцы из ларца, одинаковы с лица, а еще один стал сторожить нас от внешнего вторжения у двери из отделения, то стало понятно – не просто генерал какой-то, а большая шишка.

В палату забежал срочник, Коростелев.

– Андропов сейчас приедет!

Вот откуда люди новости узнают? Никто никуда не ходил, у двери цербер торчит, а простой боец знает, что и как.

– И к нам придет? – полюбопытствовал Михайлов.

– Начальство? В инфекцию? – я попытался вложить в ответ максимум сарказма. – Это ж ему придется ОЗК надевать и изолирующий противогаз. Так что успокойся, характером твоего стула Юрий Владимирович не поинтересуется.

– Да интересно было бы глянуть, – объяснил свой интерес Игорь. – Ты, Пан, в ЦКБ работал, много вождей встречал?

– Ну было дело, – уклончиво ответил я. – Если что, физиологические процессы в их организмах протекают так же, как и у остальных. Включая пищеварение. А так, мемуары среди сотрудников ЦКБ не приветствуются. Ты же секретчик, должен понимать.

Все замолчали. В таких случаях шутят, что где-то родился мент. Мы увеличили поголовье сотрудников внутренних дел человек на десять, наверное.

– Идут! – крикнул торчащий у окна Коростелев.

Все повскакивали и ринулись занимать свои места в первых рядах. И я тоже поддался стадному чувству, поперся смотреть.

– Товарищи, предупреждаю, окна не открывать! – рявкнул из коридора опричник.