Афган

А это как понимать? То пугал и грозил, и вдруг внезапно «добрый следователь».

– Пункт три приложения номер один приказа Министра здравоохранения СССР и Министра высшего и среднего специального образования СССР от двадцать седьмого марта 1967 года за номером двести сорок дробь сто восемьдесят семь, – отбарабанил я ненавистные слова.

– …восемьдесят семь, – повторил Каверзнев, записывая всю эту белиберду.

– Могу идти?

– Идите.

Ну я и потопал к себе. Попутно обдумывая всю эту бодягу. На верхах явно идет какая-то борьба «за Панова». То особист был злой, отрабатывал заказ из Москвы. То вдруг подобрел, типа сочувствует моему незаконному призыву. Может, он мою историю «продаст» еще кому-нибудь высокопоставленному? Или, например, Андропов меня все-таки узнал в окне и отдал команду разобраться по совести? А тут одновременно поступил сигнал про зарубежные публикации. Вот и у особиста сломался мозг.

В палате в кои-то веки убрали карты – забивали обычного советского «козла». То и дело слышалось: «пара», «дубль», «рыба»… Меня тоже позвали играть, но я отказался. Лег на кровать, накрылся с головой. Мне надо было подумать.

Может, подать официальную жалобу? Чтобы не замотали вопрос. Будет какая-никакая бумага, ответ Минобороны. Этот ответ можно дальше обжаловать. Я слышал, что советские зэки практикуют такой метод в тюрьмах. Устраивают вал жалоб – благо есть на что жаловаться – и дальше ломают многочисленными документами неповоротливую чиновничью машину.

– Пан, расскажи еще про медиков, – попросил Лапкин. – Достало это домино уже.

Благодарным военным можно было впаривать байки с бородой любой длины.

– Короче, один дружок пошел работать медбратом в больничку для ветеранов. Студент, по ночам дежурил. Вот приходит он на смену, а там в назначениях клизма очистительная. В рамках подготовки к обследованиям. Вот он зовет клиента в клизменную, говорит, мол, ложитесь на бочок. А дед мычит только что-то. Подумал товарищ, что у того последствия инсульта, у пожилых обычное дело. Ввел он наконечник, начал воду подавать, как положено, холодную и с мыльцем. И вдруг у мужика начинает изо рта струйка воды фигачить. Приятель испугался, на задницу сел. А ветеран только ржет, оказалось, что он в рот воды набрал.

Дружный гогот прервал очередной гонец. Что-то они сегодня зачастили.

– Панов! Где лейтенант Панов?!

К нам забежал какой-то запыханный сержант с ошалевшими глазами. Одетый в парадку, выглаженный и красивый.

– Ну я Панов.

– Идите скорее к главрачу! Там генерал Гуськов приехал. Награждать вас будут!

Глава 13

Сержант рванул с места как при выполнении команды «Ко мне!». Явно не для меня темп, я в последнее время предпочитаю размеренный шаг в стиле «легкий прогулочный щадящий». Пришлось служивого притормозить – знал бы дорогу, дошел сам, но как-то главный врач меня на чаи звал не очень часто.

Обслуга обычно держится возле генералов за счет личной преданности и четкого выполнения приказов. Вариант с привычкой отпадает – срочники быстро меняются. Но мне было пофиг – генерал начальник посыльному, но не мне. И надрывать свое здоровье ради ускорения встречи с каким-то Гуськовым я не стал. Но для отвлечения внимания спросил, к кому идем. Удивить – значит победить. Кто это сказал хоть? Суворов? Сунь-цзы? Макиавелли? Или это одна из фальшивых цитат Бисмарка? Неважно, просто от моего вопроса сержант выпал в осадок. Его мозг не мог воспринимать информацию, что кто-то не знает самого Гуськова. Оказалось, чин немалый. В начале заварухи тот командовал всей кабульской группировкой. И вообще, десантник, участник Великой Отечественной, куча орденов, количество прыжков с парашютом считать перестали, потому что военные такие гигантские числа воспроизвести не могут. «Тоже неплохо», – вспомнил я анекдот про дембеля и генерала.

Перед кабинетом главврача уже собрался небольшой коллектив. Шестеро в таких же пижамах, что и у меня, и один капитан. Службу обладатель четырех звездочек явно нес вдали от горных троп и прочих экзотических мест – форма его была шита по фигуре, а на лице читалась печать легкого недовольства мелочовкой, которой приходится заниматься.

Впрочем, мне руководитель церемонии ничего не сказал, хотя я и пришел последним. Потому как сразу начал инструктаж. Все как обычно при встрече с большими начальниками – отвечать на вопросы, самому инициативу не проявлять, личных просьб не передавать. Я в ЦКБ такого наслушался в достатке, даже подписался кровью под несколькими. Этот хоть недолго нудил. Рассортировал всех по росту, чтобы шеренга не походила на след от мочеиспускания вола, на секунду оставил нас одних, зайдя в кабинет, и после возвращения скомандовал заход.