Афган, любовь и все остальное

– Сбросишь под тем берегом. Там поглубже. А я пока пройдусь туда – сюда. Проверюсь на наличие посторонних лиц. Нам свидетели не нужны. – полчаса выгребаю на стремнину. Плоскодонка сама по себе тяжелая, да еще груз под сто килограмм, не меньше. Пока выгреб за середину взмок прилично. Мешок булькнул в воду, и камнем ушел на дно. Теперь грести полегче. Отгоняю лодку на стоянку. Вытянул ее на берег, перевернул. Весла под нее. Огляделся, вроде никого. Номера на наших машинах тщательно замазаны грязью. Выбираемся на федералку, не включая фар. В шесть утра снова в гараже. У Егора свои ключи. Открываем ворота, загоняем машины. Илья закончил с «Жигулями», спит в своей конторке, сладко похрапывая. Человек с чистой совестью: правильный и честный. Он так и не проснулся, пока мы кипятили чай и резали колбасу. Егор накатил полстакана коньяка. Я бы тоже с радостью приобщился, но у меня в двенадцать встреча с гаишниками. На душе удивительно спокойно. Крутой криминал прошел как то обыденно. Как будто так и надо. Интересуюсь деталями. Хоть это по большому счету лишнее. Меньше знаешь, крепче спишь.

– Не посвятишь в тонкости? Все же мы как ни как, а подельники. Надо знать на что подписался. – Егор минуту раздумывает.

– Все просто. Товарищу сразу не повезло. Он в банк к Галине обратился за кредитом. Мол желает четыреста тысяч долларов на восстановление родного завода. Вот и получил все что хотел под недвижимое имущество предприятия. Он не знал, что у нас тоже интерес к его предприятию.

– И ему дали пол – миллиона долларов?

– Конечно нет. Да если честно, то в нашем крутейшем из крутейших банков Сибири таких долларов наличкой отродясь не было. Но как хорошему человеку отказать? Ну никак не возможно. И Егор весело рассмеялся, явно гордясь собой.

– Месяц с кредитом тянули, готовились стало быть. Ведь у нас информации по заводу предостаточно. Мы отлично знаем, что директор по злому умыслу пустил родное предприятие по ветру. Прибыль за последние два года уплыла неизвестно куда. Вроде бы как на реконструкцию. Это по бумагам. Все конечно шито белыми нитками, но кто проверять то будет? Миша – меченый вместе с нынешним алкашом вогнали страну в невозвратный штопор. Кто нахапал прилично, тот за границу катапультируется. Кто не успел еще, такие как мы, рвут что осталось. И не по правилам, а уже по понятиям. Вот этот товарищ, наловивший золотой рыбки в мутной водичке, решил сдриснуть в благополучную заграницу. А напоследок еще один жирный кусок урвать. Так сказать, чтобы внучата не голодали.

– А мы у него этот жирный кусок экспроприировали.

– Совершенно в точку. Нам то русским бежать некуда. У нас нет своего царства израилевого. Вот и приходится брать то что есть, чтобы с голоду ноги не протянуть. Мы же народ. А все вокруг народное. Значит наше. – и бывший чекист искренне хохочет. Слушаю его, и совсем не терзаюсь ни сомнениями, не угрызениями совести. И подлая мыслишка бьется где то в глубине сознания. А чего терзаться то, если «грязную» работу выполнил другой. А ты всего то чуть-чуть помог. И вроде как совсем не испачкался.

– А обязательно товарища надо было убирать? – глупее вопроса не придумаешь.

– Ну сам посуди. Долларов в таком количестве у нас нет, и в ближайшее время не предвидится. А тут такая шара катит. Мы фактически за четыреста тысяч баксов купили основные фонды завода. Мы собственники этой махины с территорией почти в пять гектаров. И только один человек, этот самый директор, который взял валютный кредит, мог стать для нас проблемой. Ничего личного, как говорят в американских боевиках. Мы просто убрали преграду. Мы сделали это, и перешли на другой уровень. Вернее оторвались от основной массы соискателей несметных богатств в этом нечеловеческом марафоне.

– Все понятно. Товарищ обанкротил родное предприятие, поимел большие деньги и скрылся в неизвестном направлении. Скорее всего ушел за границу через Грузию. Там говорят за сто долларов сами таможенники на плечах через священный рубеж перенесут.

– Правильно мыслишь. Я сначала хотел оставить трупак гнить в этой его секретной хате. Подумал, прикинул – не пойдет. Пускай даже в идеальном варианте найдут товарища через месяц. Пускай даже докажут, что он умер от сердечного приступа, вызванного неограниченным приемом коньяка. И вместе с этим обязательно выяснится, что приступ случился на второй день после фактического получения денег. И не просто денег, а астрономической суммы по местным меркам. Да еще и в американских долларах. Следакам и операм пофиг этот самый директор. А вот валютой заинтересуются обязательно. А если учесть, что среди оперативной братии есть очень головастенькие ребята, то я думаю неприятностей нам было не избежать. А так нет человека и нет. И где он, никто не знает. Скорее всего залег в теплую «норку» в дальнем зарубежье. Обложился уворованными долларами и в ус себе не дует. Ведь если я узнал о его сильной тяге к земле обетованной, то это и товарищам из Органов выяснить труда не составит.

– Никогда не подумал бы, что он еврей. С виду прямо офицер. При усиках и стати гвардейской.