Афганистан - мои слезы

Позже, когда в здании уже появились новые жильцы, он рассказал одному моему другу: «Ты знаешь, всякий раз, когда господин Дауд молился, я приходил и садился на ступеньках под окном, слушал, как он молится, и часто плакал».

Я даже не подозревал, что он был там, не знал я и того, что он плакал вместе со мной. Но чавкидар признался моему другу, что в те минуты он был счастлив. Узнав об этом, я был очень тронут и очень этому рад.

«Может быть, ему открывалась Божья любовь?—думал я. — Что еще скрывается в невидимой силе молитвы?»

У чавкидара была нелегкая жизнь, потому что он работал и ночью, и днем. Такие рабочие были в большинстве своем немолоды и очень бедны. У них не было возможности получить даже начальное образование. Они работали на низкооплачиваемых, тяжелых физических работах, которые больше никто не хочет выполнять.

В моей бригаде было пятеро таких мужчин, включая чавкидара. Мы вместе работали на складе: загружали и разгружали медикаменты и больничное оборудование. Моя бригада состояла из водителя средних лет и четверых рабочих, только один из которых был моложе пятидесяти.

У всех были огрубевшие от зноя и ветра, испещренные морщинами лица. У троих были бороды, у двух недоставало передних зубов. Четверо из них говорили на дари, один — на пушту. Абдула, который знал оба языка, выступал в роли переводчика. Их изношенная до дыр одежда была чрезвычайно велика, а ветхие сандалии — уже чинены-перечинены. На головах они носили тюрбан или тюбетейку. Мешковатая, не по размеру одежда и всегдашние улыбки придавали им довольно комический вид, но огрубелые мозолистые руки и подошвы ног напоминали о том, как тяжела была их жизнь. Загадочный вид этих простых, одетых в лохмотья людей пленял меня.

Трое моих рабочих перебрались в Кабул после того, как их деревни разбомбили. Двое других были в таком же бедственном положении, только приехали из маленьких городков. У всех у них практически ничего не было, но они готовы были трудиться не покладая рук. Мы вместе загружали, разгружали, перевозили коробки на своем коричневом грузовичке, и для постороннего наблюдателя наверняка казались очень странной группой людей.

У этих мужчин не было возможности научиться читать и писать, но теплота их сердец и чувство юмора покоряли меня. До этого мне не приходилось работать с такими бедными и совсем неграмотными людьми. Я многому у них научился. Мои друзья были неизвестны миру, и для большинства людей не имело значения, существуют они или нет. Но в глазах Бога жизнь каждого из них была невероятно значимой, и потому я относился к ним с подобающим уважением.

Все они подрабатывали ночными сторожами. Им приходилось находиться на работе всю ночь — каждую ночь. Иногда я приезжал на велосипеде туда, где они несли свое одинокое дежурство. Приехав, я звонил в дверь, и они приглашали меня в свои пустые комнатушки. Мы сидели и разговаривали, прихлебывая чай. Я надеялся, что каким-то образом они поймут, что они мне небезразличны. С теми, кто говорил на дари, разговор был практически невозможен, но я все равно навещал каждого из них и подолгу оставался у них в гостях.

Высокий сильный Хабиб был прирожденным лидером в нашей бригаде. В деле он понимал больше чем я — их неопытный бригадир. Приятные манеры Хабиба противоречили его неотесанному и устрашающему виду. Я быстро понял, что для эффективного решения любой задачи необходимо спросить Хабиба, что он думает, и сделать так, как он говорит.

«Хорошая мысль, — обычно говорил я. — Пожалуйста, объясни остальным, что нужно делать».

Я всегда старался поставить себя на их место и, к изумлению моей бригады, трудился рядом с ними плечом к плечу под палящим зноем. Мои действия приводили их в замешательство, потому что мне, как начальнику, совсем не положено было делать ничего подобного. Но больше всего их поражало то, что я уступал свое место в кабине кому-нибудь из них и ехал в кузове с остальными. Мы вместе смеялись, и хотя я подозревал, что порой предметом их шуток был я, меня это ничуть не смущало.

Однажды летним днем, после того как мы закончили погрузку большой партии медикаментов, я залез в кузов, чтобы помочь увязать груз. Нашу работу прервал рев черного «Мерседес-Бенца», проезжающего рядом по пыльной улице. Взглянув на машину, я сразу же понял, что едет она слишком быстро.

В следующий момент раздался скрип колес и глухой тяжелый удар. Затем я услышал, как снова взревел мотор, и автомобиль унесся прочь.

За заборами не видно было, что случилось, поэтому я пулей слетел с грузовика и что было сил помчался к месту происшествия. Машина сбила ехавшего на велосипеде мальчика. Его отбросило к стене. Мальчик был без сознания и истекал кровью. К месту происшествия сразу же сбежались десятки людей, крича и проталкиваясь вперед, чтобы рассмотреть, что произошло. Когда я увидел окровавленного ребенка, у меня внутри все сжалось. Кому-то удалось остановить такси, и мальчика уложили на заднее сиденье, чтобы отвезти в больницу.