Афганистан: война глазами комбата

— Мужики! Да и лейтенант наш вроде ничего — не струсил!

На войне людям некогда долго переживать пли вспоминать, что там было раньше.

Но если лед тронулся, то он обязательно растает. По итогам ведения боевых действий за полгода заставу лейтенанта Лихача командование признало лучшей в батальоне.

* * *

Лейтенант Марат Набиулин[4] по заведенному мною правилу для некоторой акклиматизации и изучения его морально-деловых качеств был направлен в роту к капитану Майорову. Закончив Бакинское высшее общевойсковое училище в 1986 году и прослужив в войсках почти год, он считал себя вполне подготовленным офицером. Свое назначение в Афганистан принял легко, даже с некоторым удовольствием. Война ему, впрочем, как и тысячам других молодых людей, представлялась трудной, но интересной работой, где из всех сложных ситуаций он будет выходить непременно победителем.

Прибыв на заставу, Набиулин внимательно присматривался ко всему, что происходило вокруг. Его интересовало буквально все. Почему минометы установлены здесь, а не в другом, более защищенном месте? А как ночью определить, откуда по заставе стреляют? А для чего на каждой бойнице сделаны карточки огня? А зачем ночью на каждом посту стоят по два солдата? Почему Майоров по ночам сам ходит от поста к посту? А зачем саперы проверяют дорогу ho два раза в день? Этот нескончаемый поток вопросов порой даже раздражал Майорова: ведь речь шла о таких элементарных, как ему думалось, вещах. Но, с другой стороны, дотошность этого лейтенанта, желание вникнуть во все мелочи, нравилась. Человек с первых своих шагов пытается постичь азы этой войны, ее особенности — что же в этом плохого?

Первомайские праздники встречали с хорошим настроением. Старшина с поварами готовили праздничный обед. Командир роты с секретарем комсомольской организации заставы проводили спортивный праздник, который завершился концертом. Под руководством сержанта Салманова из консервных банок, пионерского барабана и прочих «подсобных» материалов были даже сделаны ударные установки. К ним добавили две гитары, и — ансамбль хоть куда! Как всегда, пели свои, рожденные в Афганистане, песни. Лейтенант Набиулин после просьбы что-либо спеть без смущения взял гитару, перекинулся парой слов с ударником и хорошо поставленным голосом запел. Он пел и афганские песни, и задушевные лирические. Это его умение играть и петь, несомненно, притягивало к нему молодых парней.

Несколько дней спустя мы проводили боевые действия по обеспечению продуктами и боеприпасами сторожевой заставы Саяд. Командиром взвода на эту заставу был назначен лейтенант Набиулин. Первые дни роль командира Марату нравилась. Здесь, на заставе, он был ни от кого не зависим. Правда, свобода эта была весьма условной, но тем не менее он волен был делать то, что сам считал нужным. Но ежедневные занятия с личным составом, контроль за несением службы, организация и контроль за качеством приготовления пищи и многие другие проблемы, требующие ежедневного решения, и это все тогда, когда температура воздуха доходит до плюс 65 градусов, — ему быстро надоели. Внутреннему расслаблению способствовал и тот факт, что в последнее время по ряду причин эта застава обстреливалась крайне редко. Марат переложил часть своих обязанностей на замкомвзвода, часть доверил другим лицам, а сам все реже выходил из своей комнаты. Все чаще его заставали лежащим на кровати с гитарой в руках. Обращаться с личным составом лейтенант Набиулин стал исключительно в столовой пли в редкие моменты — при отдаче каких-либо указаний. Да еще когда его приглашали сфотографироваться или сыграть на гитаре…

Так и шло время службы. Застава жила сама по себе, командир — сам по себе. Сколько бы это продолжалось — сказать трудно, но тут лейтенант Набиулин заболел малярией. Прибыв к нему с колонной, чтобы забрать его в госпиталь, а заодно и пополнить запасы заставы, я случайно увидел фотографии, сюжеты которых красноречиво повествовали о том, как была организована служба. Все остальное нетрудно было представить, видя незаполненную документацию, неухоженный личный состав и грязную столовую. А беседы с солдатами и сержантами только дополнили картину.