Афганские сказки и легенды

Мир-вали выполнил предсмертную волю отца, теперь он живет спокойно, в свое удовольствие. Как-то приказал он повесить у Муса-джана в комнате головы газелей. Гульмакый сказала Муса-джану:

– Какие прекрасные черные глаза у них! Чьи это головы? Как хорошо, если бы они были живыми!

Муса-джан ей отвечает:

– Это головы газелей, они остались с того времени, когда еще был жив Вали-джан и мы ходили с ним на охоту. Тогда мы и убили этих газелей, а головы сохранились.

Гульмакый сказала:

– Приведи мне хоть одну живую газель. Я буду играть с нею.

Ну, Муса-джан так любил Гульмакый, что ее желание было для него законом. Тут же взял он свой лук и стрелы, повесил на шею торбу и отправился в степь. Пошел в ту сторону, где они обычно охотились с Вали-джаном. Когда Муса-джан пришел на те знакомые места, он сразу же вспомнил Вали-джана.

Стал он плакать, посинел весь от плача, чуть с ума не сошел от горя. И вот бродит он по степи – не может ни охотиться, ни домой вернуться.

Однажды он увидел газель, которая скакала по степи. Увидел ее, вспомнил Гульмакый и запел:

У подножья гор скачет газель.
Тело ее – как у газели, но глаза,
О боже, глаза, как у Гульмакый.

И опять Муса-джан позабыл обо всем на свете. Встретился ему один пастух и подружился с ним. Как безумный бродит Муса-джан вокруг него. Туда пойдет – плачет, сюда повернет – рыдает. Ну, мы его здесь оставим – пусть плачет.

Тут Сухейли подумал, что этот Вали-джан снова жив-здоров. Тогда он нашел одну старуху и приказал ей:

– Пойди-ка разузнай, что это за человек и где сейчас Муса-джан.

Обласкал он старуху, уговорил, она взяла свою клюку и отправилась в путь. Пришла, села у стен крепости Вали-джана и заплакала навзрыд. Женщины в крепости услышали ее вопли, крики и причитания, вызвали Гульмакый, та пожалела ее. Старуха бросилась в ноги к Гульмакый и сказала:

– Ради бога! У меня был один сын, никого на свете у меня больше не было. И этого сына падишах Сухейли силой увел от меня. Сейчас кто говорит, что его убили, а кто говорит – он в тюрьме. Одни говорят так, другие – эдак. Я думала-думала и решила, что кроме бога, Вали-джана и Муса-джана ему больше не на кого надеяться. И вот я с именем бога пришла к ним за покровительством, может быть, они утешат меня.

Зта простодушная пуштунка Гульмакый зарыдала и сказала ей, что Вали-джан ведь умер. А Муса-джан вот уж сколько времени как сошел с ума, дома его нет. Когда старуха услышала это, то возопила изо всей мочи:

– Что за беда приключилась!

Но в душе она очень обрадовалась. Она сказала:

– Я ничем не могу тебе помочь,- тут же попрощалась, вышла из крепости и сразу отправилась к Сухейли. Она сказала ему:

– У них в доме никого нет. Это совсем пустое место, не надо и проверять его. Вали-джан умер, а Муса-джан сошел с ума.

Сухейли тут же собрал всадников, и они рано утром отправились в путь. Узнал об этом Мир-вали. И он тоже взял оружие, сел на коня и выехал на поле боя, бросился на врагов, словно лев. И все боятся вступить с ним в бой, потому что все знают, каков он, и думают: «Бог знает, уйдем ли мы на этот раз от него живыми!»

Сухейли громко закричал:

– Кто за награду будет с ним биться?

Никто сначала не ответил падишаху. Но был там один по имени Азадай, сын тетки Мир-вали. Он сказал:

– Я буду с ним биться. Падишах сказал ему:

– Хорошо. Ступай.

Вышел Азадай на поле. А Мир-вали увидел его и говорит:

– Да ты же сын моей тетки! Не подобает тебе со мной драться, это не годится. А не то убью тебя.

Но Азадай не послушался, бросился на него. Мир-вали щитом заслоняется от ударов его сабли, но сам на него не наступает.

Ладно. Целый день они так бились. Вечером Мир-вали вернулся домой полумертвый от усталости. Стал рассказывать матери:

– Сегодня целый день пришлось мне срая?аться с теткиным сыном, из-за него я так утомился. Если бы не родство, давно бы я отрубил ему голову.

Когда мать услышала это, она обратилась к Мир-вали с таким стихом:

Сынок Мир! Не враждуй ни с кем,
Но если придется встретиться в бою –
Не жалей его, коли ты мой сын.

То есть: «Кто бы ни встал против тебя – свой или чужой,- бей, убивай его!» Когда наутро Мир-вали вышел на поле боя, то снова его противником был Азадай. Обнажил Мир-вали саблю, но сабля перевернулась у него в руках и удар попал по нижней челюсти коня. Он отрубил коню губы, и кажется, что лошадь его смеется. Азадай подумал: «Вот-вот он убьет меня». И он пустился в бегство, поскакал прямо в город. Мир-вали – за ним. Догнал его Мир-вали у ворот дворца, обнажил саблю, ударил и тут же у ворот отрубил ему голову! Вышла тут тетка Мир-вали, увидала все это, увидала, что сын ее лежит мертвый, и завопила:

Мир-вали!
Сынок, пусть тебе всегда везет.
Пусть ломятся в твою дверь
И она станет красной от крови.

Тут Мир-вали убил и свою тетку. Убил, а когда настал вечер, вернулся домой.