Афганский кегельбан

Это, конечно, особо не утешило, потому что Галя прекрасно понимала, что убить ее могут и в городе. Но все же стало чуточку спокойнее: по крайней мере, этот самый Мурзаев пока не обманывает. Да и вообще, она почему-то очень боялась, что ее отвезут обратно на Север, куда-нибудь в Саватеево. Тут все-таки кое-какие приметы цивилизации заметны, а там — никаких. Закон — тайга, медведь — хозяин. Поговорку эту Галя еще в детдоме, от старшей сестры слышала.

Потом впереди появилось обширное лиловое зарево: Москва приближалась. И по обе стороны от дороги уже маячили и светились какие-то большие дома. Сперва нечастые, потом погуще, а дальше — вообще сплошняком. Они уже ехали по городу.

Наконец и «Волга», и вторая машина, которая шла следом, по «лепестку» въехали на МКАД. Вот тут капитан Мурзаев и сказал только одно короткое слово:

— Пора!

И в тот же момент верзила, сидевший слева, молниеносно обхватил Галю лапищами, намертво прижав ей руки к бокам. А второй, тот, что справа, выдернув из кармана что-то похожее на толстую авторучку, нажал кнопку, и мисс Твиггс ощутила укол в бедро. Сразу после этого ее охватила нарастающая слабость, и все поплыло перед глазами. Она попыталась вскрикнуть от ужаса, но язык уже не слушался ее. Последней в угасающем сознании промелькнула тоскливая мысль: «Вот тебе и Москва…» Потом все померкло, но Галя еще несколько секунд ощущала, будто падает в какую-то бездонную пропасть. Дальше и это ощущение пропало.

Само собой, что Галя уже не услышала фраз, которыми обменялся Мурзаев со своими подчиненными.

— Готова, — доложил тот, кто вколол иголку. — Обмякла.

— Крепко зарядили?

— Часов на десять, наверно.

— Не многовато?

— В самый раз, по-моему, девчонка крепенькая вроде бы.

— Но ты все-таки регулярно контролируй пульс. И если реже сорока — будь добр, тут же докладывай.

— Обязательно!

Через двадцать пять минут, промчавшись по Кольцевой и еще нескольким дорогам, машина въехала в проходную закрытого поселка ЦТМО.

СЮРПРИЗ ТАК СЮРПРИЗ!

Десять часов, которые усыпленной Гале отвели на сон, еще не истекли, когда в кабинет профессора Баринова, сопровождаемый начальником СБ ЦТМО, вошел малорослый, чисто выбритый немолодой господин в отлично пошитом костюме. Сплошная седина аккуратно подстриженных волос неплохо гармонировала со смуглым, почти креольским лицом этого гражданина, мистера или, может быть, сеньора. Даже при многочисленных морщинах и мелких шрамиках на лице этот джентльмен смотрелся весьма привлекательно и даже аристократично. Впрочем, иллюзий насчет того, что этот тип — итальянский принчипе, испанский гранд или какой-нибудь эмигрантский князь, говорящий по-русски с сильным акцентом, никто не питал. Ибо дон Алехо де Харама, как его называли по месту постоянного жительства, хоть и умел шпарить по-испански вовсе без акцента, ибо прошел трехмесячный курс обучения по методике профессора Баринова, все-таки являлся сугубо российским и даже, можно сказать, советским человеком.

— Рад вас видеть, Олег Федорович! — Баринов вышел из-за стола, почтительно склонившись — ибо макушка уважаемого, но невысокого гостя находилась намного ниже, чем уровень профессорской подмышки! — пожал своей огромной дланью маленькую, но крепкую руку «дона Алехо». Вообще-то фамилия его была Еремин, но в ЦТМО мужичка чаще называли Еремой, Механиком или просто Мехом.

— Взаимно! — улыбнулся Механик. — Давненько в столице не бывал, приятно было проехаться.

— В Большой театр сходить не хочешь? Или в Оружейную палату?! — с легкой иронией спросил Баринов.

— Нет, — мотнул головой Еремин, — как я понял, вы меня не отдыхать сюда пригласили? Ну и зачем вам я, скромный труженик-крокодиловод, понадобился? Взорвать небось что-нибудь требуется?!

— Все такой же! — порадовался Сергей Сергеевич. — Веселый, хохмистый, помолодевший. С юмором и оптимизмом.

— Так что взрывать будем? — уже почти всерьез спросил Механик. — Может, Белый дом? Это мы запросто.

— Ты какой имеешь в виду? — прищурившись, хмыкнул Баринов.

— Да оба, в принципе, — пожал плечами Еремин, — правда, на наш взрывчатки надо больше. Замучаешься гексоген подвозить!

— Ладно, — сказал профессор более серьезным тоном, — на сей раз мне Белый дом ничем не мешает. По крайней мере тот, что на Краснопресненской. И тот, что на Пенсильванской, тоже пока не трогай.

— Как скажете… — вздохнул Механик. — А так чего-нибудь шарахнуть хочется — жуть! Смотрел по телику, как «twins» грохнулись, и аж слеза наворачивалась… Ну почему это не я, а?

— Нет, брат, — покачал головой Баринов, — никак не пойму, отчего ты до сих пор еще не в цирке?

— Так отказали! — развел руками Еремин. — Говорят, в лилипуты набор закончен, а до великана мне еще расти и расти.

— Ты как смотришь, чтоб в родной Афганистан съездить? — в упор поглядев на Механика, произнес профессор.