Афинская ночь

— Правильнее сказать, кто бы нам это запретил? — с моей точки зрения, профессор нагло нарывался… Однако, мужики за его спиной как-то дружно сдвинули плечи и сжали кулаки… Обидно теперь вспоминать, как много я тогда не понимала…

— Точно в дырочку, гражданин начальник! — незнакомый голос, — Информирую! Ни одно из положений "Закона о связи", "Правил", Приказов или "Наставления по связи" не препятствует тому, чтобы судовые или наземные радиостанции, в случаях бедствия, использовали любые (!) средства для привлечения внимания, получения помощи и сообщения о своем местоположении… — этого дяденьку, в драной флотской "техничке", я несколько раз наблюдала среди работающих связистов. В отличие от небрежно гламурного профессора, явно никогда в жизни толком не дравшегося, у "спеца" перебитый нос боксера и манеры бандита, — За отсутствием радио — сойдет и пульсация "аномалии". На той стороне поймут… Вопросы?

— Это демагогия и несанкционированное нарушение режима секретности! — ох, почему-то мне кажется, что полковник произнес это совершенно зря…

— Незачет… Как военный человек, вы обязаны знать, что в вахтенных журналах радиостанций, помимо записей о времени связи с корреспондентами, частоте, слышимости, условиях связи и её перерывах, обязательно вносятся записи — "О проверке капитаном судна (начальником экспедиции) знаний и умений пользоваться передающим оборудованием у членов экипажа, ответственных за объявление сигналов тревоги и ведение информационного обмена, связанного с бедствием"… Вот он — ответственный! — от панибратского хлопка по спине Радека ощутимо пошатнуло… — Вот — это барахло — аппаратура связи! — объектив камеры лениво скользит по притихшим автоматчикам, робко разглядывающим курящийся голубоватыми язычками кистевых разрядов шар высоковольтной установки и трубу "заземления" под ним, — Соколов — в курсе… Протокол и видеозапись — ведутся… Претензии по существу — есть? Если нет, требую — посторонним очистить помещение узла связи! — ого, даже так?

— Дайте сюда эту гадость! — свободной от оружия рукой Смирнов потянулся выхватить у профессора мятую бумажку с текстом сообщения. Увы… Волшебным образом появившийся сбоку черенок пожарной лопаты совсем легонько хлопает полковника по локтевому суставу. Так оно так выглядит со стороны… На деле же — рука мгновенно повисает плетью… Кажется, за оскорбление действием своего непосредственного начальника в армии полагается до десяти лет общего режима… "Спец" смело шагает вперед, выталкивая Радека с линии огня и на ходу продолжая сыпать казенными словами…

— Руки! Подлинники радиотелеграмм всегда сохраняются в архиве радиостанции. И кому попало — не выдаются. Вам надо? Выдача копий с подлинника, переданной официальной радиотелеграммы, разрешается по запросу лица, подписавшего радиотелеграмму, его начальника или — по разрешению начальника связи, — похоже, бывший боксер чеканит наизусть какой-то руководящий документ….

— Я имею право! — ха… Володя меня учил, что "имеющий право — о нем не кричит, а спокойно пользуется"… Если до сих пор не началась пальба — с "правами" у незваных гостей большой напряг… Думаю, в отсутствии свидетелей, они бы без проблем профессора утихомирили… А вот так, стрелять прямо в объектив работающей телекамеры — трудно… Особенно, на глазах у посторонних… Впечатление, от увиденного — как от заранее организованной жестокой провокации, — Я… я — вам приказываю! — игнорируя отчаянный вопль Смирнова, профессор, нарочито медленно, складывает свой листок и прячет его в карман… Не любит Радек военных, ох не любит…

— Всем стоять спокойно! Изъятие или осмотр подлинников радиотелеграмм допускается только органами дознания и следствия, а также судебными органами в установленном порядке… — вынырнувший неизвестно откуда на передний план "серый" тип, так мне и не представившийся во время памятных "посиделок с психостимуляторами", как нельзя кстати, — Эй! Стволы в землю! Сдать оружие!

— Почему? — крупный план безжалостен. Ещё совсем недавно жесткое до непреклонности лицо Смирнова разом покрывается бисеринками внезапно выступившего пота. Это в холодной-то избе без отопления… — Что здесь, собственно, происходит?

— Мятеж… — тихо констатирует "серый", — Попытка силой прервать передачу сигнала бедствия, по всем законам приравнивается к вооруженной узурпации власти лицами, не имеющими на это официальных полномочий… С заведомо корыстными… или враждебными целями… В угрожающей жизни людей обстановке — карается смертью. Эй, кому сказано? Мне что, сто раз повторять? — под всё ещё наведенными на него (правда, уже весьма неуверенно) стволами солдатских автоматов, "серый" ловко выдергивает пистолет из ослабевшей руки Смирнова… Берет того под локоток, — Андрей Валентинович, представление окончено, пройдемте… Поговорим по душам, как вы дошли до жизни такой… — и, чуть повернувшись, сквозь зубы, задушевно цедит автоматчикам, — Я сказал, все свободны! Марш отсюда!