Афёра

— А, понятно, — сказал Макаров, изобразив, насколько можно было, сожаление. — Но вообще-то, может, вы зря так? Приятель мне говорил, что там занятное представление. (Парень с девушкой скрылись из вида) Он даже с женой туда ходил. А где он, этот бар, находится?

— Я же говорю, у вокзала, — с непонятным удовлетворением в голосе, словно констатируя, что Макаров все равно решит идти в то заведение, которое она осуждала, сказала Катя. Подруга её, по той же, очевидно, причине, явно загрустила. — К вокзалу в ту сторону, — женщина махнула рукой в том направлении, в котором только что удалилась пара, интересующая Алексея.

Макаров почувствовал заметное облегчение и улыбнулся.

— А может, все-таки сходим туда вместе? — спросил он светловолосую даму, искоса поглядывая на её подругу. На лице последней он увидел сменившие одно другое выражения надежды и — после какого-то испуганного взгляда на товарку — безнадёжной грусти.

— Нет-нет, что вы, мы порядочные женщины, — ответила та, взглянув на подружку. — Если вам, мужчинам, это ещё как-то простительно, то уж женщинам…

— Ну, жаль, жаль, — сказал Макаров и развёл руками. — А я, пожалуй, схожу посмотрю… Ничего страшного, уверяю вас, там нет, может быть, уговорю вас в следующий раз.

21

Через десять минут после того, как, узнав напоследок у двух подруг, где их можно найти на пляже, они расстались, Алексей вошёл в освещённый лишь красными лампами на столиках да отчасти светом, отражающимся от Ярко освещённого с одной стороны прожекторами круглого подиума, зал стриптиз-бара «Арлекино».

С местами в баре было довольно туго — представление давно началось, и отыскать свободное место Алексею удалось лишь с помощью одного ловкого паренька-официанта, которому он вручил за услугу уже становящуюся своеобразной волшебной палочкой десятидолларовую бумажку. Этот же официант доставил спустя пять минут Макарову за столик у самого выхода, где, кроме него, сидели ещё двое мужчин, кружку отменного немецкого пива. Более серьёзных напитков, какими в зале увлекалось, по наблюдению Алексея, абсолютное большинство присутствовавших, он сам заказывать не стал, так как должен был попробовать отыскать среди множества незнакомых людей, рассевшихся в полумраке за столами, черноволосого атлета с его миловидной малышкой и постараться, если получится, пообщаться с ними.

Как, под каким предлогом он подойдёт к ним, о чем заговорит, Макаров пока не знал, но не беспокоился об этом, потому что был убеждён: предлог найдётся, главное — найти.

22

Будучи по натуре человеком любознательным, Алексей любил постоянно узнавать о жизни что-то новое. Он был глубоко убеждён в том, что палитра полученных на протяжении прожитых лет впечатлений должна быть как можно пестрее, что надо лично увидеть и испробовать как можно больше самых разных вещей — хороших и плохих, острых и пресных, только тогда можно определить для себя шкалу ценностей нашего земного существования. С этой точки зрения место, куда он попал этим вечером, было для него очень интересным, а если добавить, что Алексей Макаров никогда не был аскетом, — он вообще должен был следить за происходящим на небольшой сцене в противоположной от его стола стороне зала во все глаза. Раньше ему никогда воочию не приходилось наблюдать стриптиз, да ещё находясь в окружении десятков мужчин и женщин, жадным взором следящих за происходящим на маленькой сцене. Никогда ему не приходилось ощущать те незримые нити, что соединяют сбившихся вокруг сцены самцов, каждого в отдельности и всех вместе, с обнажающейся постепенно у них на глазах отрешившейся от нормального человеческого чувства стыда самкой. А ощутить этот диковатый процесс можно, несомненно, только побывав в своеобразном храме первобытных инстинктов, хранимых в обычное время каждым человеком глубоко внутри, тщательно спрятанных от посторонних глаз. И Макаров бы с удовольствием поразмышлял над этим торжеством плоти, посмотрел бы на участвующих в представлении женщин, пробуя представить, какие чувства испытывает каждая из них, обнажая себя на глазах жаждущих секса мужчин, — но, увы, с того момента, как он оказался за столиком, ему практически некогда было разглядывать сцену; прежде всего надо было осмотреть зал в поисках высокого темноволосого мужчины, знакомого Павла Гостенина.

Впрочем, пробел в его впечатлениях, образовавшийся из-за невозможности сосредоточить внимание только на подиуме, а не шарить глазами по полукруглому, основательно заполненному залу стриптиз-бара, восполняли в какой-то мере двое его соседей по столу, толстый мужчина лет пятидесяти в расстёгнутом на огромном животе пиджаке и вертлявый худощавый субъект с зализанными на лысину жидкими волосами, примерно того же возраста.

Начало разговору положил сам Алексей в тот момент, когда официант усадил его за столик и отошёл прочь.