Афонские беседы

– Зачем ты сюда, – говорил строгий голос, – здесь иноки, а ты женщина: для чего же даешь врагу случай ратовать их преступными помыслами? Ни шагу далее! Удались, если хочешь себе добра! – пораженная страхом, царевна молча удалилась из обители и от святой Горы, и, в память этого события, соорудила храм во имя святого Великомученика Димитрия (это было в 382 году), в соседстве с иконою, от которой был голос Богоматери; а святые Отцы афонские законоположили между тем, чтоб с той поры ни одна женщина не проникала в тайники афонского подвижничества, что и доныне свято исполняется»[ 6 ].

Бог поругаем не бывает и Матерь Свою поругать не позволит, поэтому тщетны попытки новоиспеченных безбожников нарушить этот освященный Ею, Игуменьей Святой Горы, многовековой запрет.

Здесь, на Афоне, все чудесно и все проистекает как бы в другом временном измерении. Это нужно только суметь увидеть, почувствовать. Правит и печется о всем здесь Она, Пречистая Богородица – Панагия, как зовут Ее греки, и это может ощутить на себе каждый. Монахи говорят: что бы ни задумал ты здесь –произойдет все равно иначе, чем задумал, но более разумно и попечительно для тебя. Не это ли проявление Ее всеприсутствия здесь, прикосновение Ее всепокрывающих рук?

Здесь, на Афоне, как-то перестаешь думать о том, что все монастыри – православные, ибо православие здесь столь органично и незыблемо, что пресекается всякая мысль о возможности иного.

Так, в монастыре Ксиропотам, «рухнувшие стены монастыря лучше всего подчеркивают незыблемость Православия. По преданию, когда на Афоне начали насаждать латинскую ересь, почти все монастыри отказались сослужить с еретиками. Пострадали отцы в Иверской, Ватопедской, Зографской обителях, в Карее.

Но ксиропотамские отцы согласились и встретили латинян с ветвями в руках и приветствием в устах: «Да будет мир Христов с нами!» Далее начали общую службу и во время произнесения слов: «О архиепископе нашем, иже в Риме, и о благочестивом царе...» – произошло землетрясение и упали стены монастыря подобно иерихонским.

Кроме того, до этого нечистого дня многие годы на монастырский праздник сорока мучеников севастийских здесь вырастало сорок чудесных грибов, вкусив от которых, каждый получал исцеление, вне зависимости от того, какой болезнью страдал.

Чудо это после ксиропотамской унии прекратилось. Рухнувшие стены не сохранились, а сохранился монастырь, тихий и строгий»[ 7 ].

Здесь, на Афоне, все свое, не тронутое суетой мира сего. Даже время свое, особенное, византийское: плюс четыре часа к греческому времени и три часа к московскому соответственно.

И колокола на Афоне особые. В обычные, хорошо нам знакомые, звонят чаще всего по праздникам и воскресным дням. В будние же дни раздается аскетичный звук железного била, напоминающего большую подкову.

А на службу монаха зовет талант – деревянное било, напоминающее о том таланте, который вложил Господь в душу каждого человека, и которому пришло время проявить себя.

Уезжать с Афона тяжело и монаху, и мирскому. Монах позволяет себе отлучиться со Святой Горы лишь по крайней необходимости или послушанию и только с благословения игумена. И наверно нет такого паломника, который не хотел бы попасть сюда хотя бы еще раз, и редкий из них не мечтает остаться здесь когда-нибудь навсегда...

р.Б.М.

[1] .  Троицкий П. Русские на Афоне. Середина XIX - начало XX века. М., 2001.

[2] .  См. Святая Гора Афон. Обитель Богоматери. Рекос, Салоники.

[3] .  Протопресвитер Эммануил К. Схиниотакис, игумен Венедикт. Греция. СПб., 2003.

[4] .  Троицкий П. Русские на Афоне. Середина XIX - начало XX века. М., 2001.

[5] .  Протопресвитер Эммануил К. Схиниотакис, игумен Венедикт. Греция. СПб., 2003.

[6] . Письма Святогорца. М., 1885.

[7] .  Троицкий П. Русские на Афоне. Середина XIX - начало XX века. М., 2001.