Африка грёз и действительности (Том 3)

— Это замечательно! Я боялся, что вы уже в Кейптауне. Мы должны вас встретить и пригласить журнал… подождите, я соединю вас.

Раздается спокойный приветливый голос генерального консула. Приветствия, удивление, вопросы, радость.

— А мы уже хотели начинать розыски, когда вы так долго не подавали о себе вестей из Конго! Думали, что вас львы растерзали. Знаете что, остановитесь сегодня вечером в Белвилле, это в 20 километрах от центра Кейптауна. Мы приедем туда встречать вас к 5 часам. Здесь ждут вас целые вороха почты…

В третьем часу мы остановились в седловине перевала Хау-Хук. Последняя остановка на последнем этапе. Розовые и белые, как лилии, колокольчики протеевых покачивались на ветру. На склонах гор зеленели могучие сосны. Мы вытащили из-под сидений пакетик со свежими фруктами и извлекли последние остатки наших «аварийных запасов»: две баночки сардин, купленные еще в Каире. Они путешествовали с нами в течение долгих месяцев на протяжении более 25 тысяч километров. В этом было нечто символическое. Эти две маленькие баночки оставались на дне машины. Они уцелели от песков Нубийской пустыни и при речных переправах в Эфиопии, а также не попались нам под руку при периодических поисках во время стоянок. Теперь перед ленточкой финиша эти банки опустели и дугой отлетели куда-то в цветущие колокольчики протеевых. Нам было даже немножко грустно расставаться с ними.

На большом полотнище карты, по целым неделям лежавшей у нас перед глазами, последние километры пути сжались до каких-то двух сантиметров. Мы развернули на коленях другую подробную карту — района мыса Доброй Надежды. Снова зашуршал асфальт под колесами, а стрелка высотомера поднялась до 500 и все продолжала ползти вверх. Эхо от гудения мотора прогремело в скалах последнего перевала, и в бока «татры» ударил порыв сильного ветра. Перед нами открылся великолепный вид на залив Фолс-Бей. Далеко к югу убегали в море едва различимые очертания мыса Доброй Надежды, и белая пена Индийского океана гигантской дугой омывала сочную зелень побережья залива. Ровная ленточка шоссе выбегала от подножья приморских утесов и исчезала в тумане далеко на горизонте.

Порывистый вихрь сотрясал остановившуюся машину. Разорванные облака пролетали низко над головой, разбиваясь о вершины скал, и уносились дальше на север. Бурный день, бурный, как и вся поездка по Африке! Была в нем и неукротимая сила стихий и грусть расставания. Слезы дождя текли по щекам «татрочки», когда она вскоре выехала на широкие улицы Белвилла, отдаленного предместья Кейптауна.

На влажном асфальте царило оживление; большие автобусы с транспарантами «Кейптаун» неслись в обоих направлениях, сопровождаемые непрерывным потоком машин.

И вот уже блестящие краники ванны, поспешное переодевание, минуты нетерпеливого ожидания.

Стук в дверь. — Внизу вас ожидают…

Взаимное представление.

— Так вот вы какие! А мы думали, что приедут два старых бородача в тропических шлемах! Ну, как вам путешествовалось?..

Непрерывный поток поспешных расспросов, полные радости встречи после счастливого завершения долгого пути по Африке. Столько всего хотелось рассказать сразу! Наконец волнение несколько улеглось, и беседа стала спокойнее.

— А программа на завтра?

— В 11 часов встреча перед ратушей. План города у вас есть. И, чтобы не забыть, вы, наверное, стосковались по почте. Вот, держите!..

Дрожащие пальцы нетерпеливо разрывают конверты. В первую очередь те, на которых чехословацкие марки…

На улицы уже давно опустилась ночь, и маленькая гостиница погрузилась во тьму. Лишь одно окно еще долго светилось в темноте. А за ним была тишина. Теплая, согревающая, чуть торжественная тишина, которую мы прервали лишь далеко за полночь.

— Итак, завтра утром приезжаем в Кейптаун…

— Ошибка! Сегодня утром… Было пятое июня.

2206 килограммов

Кейптаун — счастливый город. Несмотря на то или, может быть, благодаря тому, что он находится на самом конце Африки, город этот стал оживленным перекрестком морских путей. Заморские гиганты с рядами сверкающих палуб горделиво заходят в Столовую бухту с затихшими турбинами, доверяясь жалким шлюпкам лоцманов и грязным пыхтящим буксирам. Невыразимое обаяние чужих миров вплывает сюда вместе с трепещущими флагами и названиями портов приписки, а также именами судов, которые при «крещении» когда-то омывались шампанским.