Африка. Из прошлого в будущее

Земля и воздух пропитываются влагой. Вечерами можно очутиться под дождем при безоблачном небе. Мельчайшая водяная пыль кисеей опускается на землю, в то время как небосвод усыпан крупными южными звездами. Дело в том, что даже незначительного понижения температуры после захода солнца здесь достаточно для конденсации влаги, которой перенасыщен воздух.

Проходят недели, месяцы, и в пропитанном испарениями неподвижном воздухе начинают ощущаться первые струи ветерка. Скапливающиеся в небе тучи по-прежнему полыхают зарницами, доносятся глухие раскаты грома, но ливни проливаются все реже. Возвращается сухой сезон.

Под лучами солнца и от жаркого дыхания «харматтана» быстро испаряется накопившаяся в почве влага. Растительность приобретает желто-оранжевую окраску, а деревья, готовясь к длительной засухе, спешат сбросить листву. Шуршащим ковром она устилает землю. И вновь саванна преображается, превращаясь в пороховой погреб, где достаточно одной искры, чтобы все вокруг вспыхнуло.

Пожары в иссушенной зноем саванне — это зрелище, которое столь же трудно описать, как и забыть. Вряд ли можно еще где-нибудь увидеть более жуткую картину неукротимого, дикого буйства огня. С глухим, каким-то утробным гулом, переходящим в оглушительный рев, катит сплошной стеной огненный вал, достигающий десяти метров в высоту. В считанные мгновения обращает он в черную, дымящуюся гарью пустыню десятки и сотни гектаров земли.

Охваченное смертельным ужасом, все живое спасается бегством, не разбирая дороги, позабыв о видовых различиях и соперничестве. Антилопы и кабаны несутся рядом с гепардами, зайцы скачут вместе с каракалами. Множество животных, особенно мелких, гибнет в огне, не успев вырваться из зоны пожара.

Остановить огненный вал невозможно, бороться с ним — бессмысленно. Трудно даже представить себе, что всепожирающее пламя может иссякнуть. Пожар чаще всего гаснет только тогда, когда изменивший направление ветер погонит огненный вал в обратную сторону, на уже выжженную землю.

Участки саванны, по которым промчался пожар, производят удручающее впечатление. Своей полной безжизненностью, обугленными головешками на пепельно-серой земле, оставшимися от сгоревших деревьев, они напоминают фантастический инопланетный пейзаж. Сама мысль, что жизнь здесь может когда-нибудь возродиться, представляется сплошной химерой. Но, такова уж всепобеждающая сила африканской природы, стоит только первым тропическим ливням оросить почву, как саванна вновь зазеленеет. Наблюдая из года в год эти чудесные превращения, всякий раз вспоминаешь легенду о птице Феникс и задаешь себе вопрос: не здесь ли она родилась?

Лесли Браун и некоторые другие натуралисты считают, что пожары поддерживают зыбкое равновесие между деревьями и травянистым покровом в африканской лесостепи. Опаляя взрослые деревья и уничтожая подрост, они расчищают площадь для трав и кустарников, которые каждый год возобновляются из уцелевших корневищ. Среди деревьев выживают лишь те, которые способны устоять перед пожарами. Так сохраняется типичное для этой природной зоны сочетание редколесья с обширными пространствами травостоя.

Пожары в саванне возникают по разным причинам, но чаще всего их виновником оказывается человек — африканский крестьянин. Для него они служат и средством борьбы с наступающими на посевы дикорастущими травами и кустарником, и способом восстановления плодородия истощенной почвы. Крестьяне расчищают часть выжженной площади, оставляя золу как удобрение, и используют ее под культурные посевы до полного истощения.

Среди специалистов существуют различные мнения относительно эффективности подсечно-огневой системы земледелия в саванне. Одни, как Л. Браун, видят в ней наиболее рациональный способ ведения хозяйства. Другие возражают, указывая на усиливающуюся эрозию почвы, оскудение животного мира и наступление пустыни.

Не будучи специалистом в этой области, замечу, что стоящие до сих пор перед глазами страшные картины бушующего меря огня и опаленной безжизненной земли; невольно заставляют думать, что природа без вмешательства человека вряд ли избрала бы столь жестокое и расточительное средство для поддержания равновесия.

Слов нет, при существующем низком и примитивном уровне производительных сил африканской деревни крестьянину не остается ничего другого, как следовать традиционным способам земледелия, которые складывались веками. Но сам этот уровень развития производительных сил никак нельзя считать «совершенным» и тем более неизменным. В ускорении темпов его роста лежит корень решения и сельскохозяйственных, и экологических проблем континента.