Африка. Из прошлого в будущее

В Африке, даже когда живешь и работаешь в большом городе, не замечать этих проблем, оставаться от них в стороне невозможно. И дело тут не только в том, что, несмотря на стремительный рост урбанизации, подавляющая часть населения продолжает жить в деревне и занята в сельском хозяйстве. Сам город, каким бы он ни был большим и современным, связан тысячами нитей с деревней и во многом зависит от состояния ее «здоровья». В то же время между ними часто пролегает, казалось бы, непреодолимая пропасть.

О ней известный африканский историк, вольтийский профессор Жозеф Ки-Зербо сказал так: «Какой-нибудь старец, который бредет порой полсотни километров по затерянным в зарослях тропинкам, чтобы добраться до африканского города, преодолевает не просто определенное геометрическое пространство, но целую историческую дистанцию, исчисляемую иногда несколькими веками эволюции». Трудно, на наш взгляд, более образно и точно выразить, пожалуй, самый поразительный из многочисленных контрастов Африки — контраст между современным городом и патриархальной деревней.

Крупный африканский город, будь то Абиджан или Аккра, Дакар или Лагос, Киншаса или Найроби, поражает даже видавшего виды путешественника ультрамодернистской архитектурой небоскребов, роскошью отелей и магазинов, великолепием центральных проспектов и парадных набережных. По вечерам они озаряются разноцветием пляшущих огней рекламы и ярко освещенных подъездов кинотеатров и ресторанов, ночных клубов и баров. Вы можете здесь посмотреть только что вышедший на экраны Европы или США кинофильм, отведать доставленные самолетом наисвежайшие устрицы или омары, не говоря уже об изысканных напитках. Любители более острых ощущений тоже не остаются без внимания, о чем оповещают рекламные щиты, установленные у соответствующих заведений. По улицам этих африканских городов скользят, шелестя шинами, лимузины самых дорогих и престижных марок. Любой сноб, имея деньги, может устроиться здесь с не меньшим комфортом, чем в известных столицах мира.

Принято считать, однако, что человек, который живет в таком африканском городе, но ни разу не ступил за пределы его центральных кварталов, так и не увидит Африку. Согласиться с этим утверждением можно, но с одной поправкой: он не увидит всю Африку в ее удивительном своеобразии. Ибо современные, фешенебельные городские кварталы — тоже Африка. Они возведены на ее земле и руками ее рабочих, в них живут, а тем более работают, не только иностранцы. А в роскошных автомобилях разъезжают в основном тоже африканцы. Европейцы с некоторых пор предпочитают не привлекать к себе внимания излишней роскошью.

Конечно, это лишь один облик Африки и отнюдь не самый типичный. Чтобы увидеть другой, достаточно завернуть за угол. И мир тотчас меняется до неузнаваемости.

Обшарпанные, полуразвалившиеся одно- и двухэтажные дома залатаны как придется и чем придется. С наступлением темноты они освещаются керосиновыми фонарями и коптилками. Водопровод заменяют здесь водоразборные колонки: одна на несколько кварталов; канализацию — зловонные сточные канавы, полные нечистот. Роскошные магазины с зеркальными витринами и кондиционированным воздухом уступают место маленьким и грязным лавчонкам, где по соседству с бочкой керосина свалены мешки с рисом, а на полках годами пылятся рулоны полуистлевших тканей.

На пустырях и в тесных проходах между строениями ютятся всевозможные мастерские. Под открытым небом строчит что-то на швейной машине портной, под ноги ему ложится, завиваясь, стружка из-под рубанка столяра. Здесь же, усадив клиента на ящик, бойко пощелкивает ножницами парикмахер. Производя неимоверный грохот и шум, стучат молотками по кузову допотопного рыдвана жестянщики, тщетно стараясь выправить его мятые проржавевшие бока. А на узких улочках, в грязи и пыли, копошится полуголая детвора. Всюду, куда ни бросишь взгляд, ползают жирные мухи, которые, кажется, и летать-то давно разучились…

Но и это не самые нижние ступеньки городской нищеты. Чтобы спуститься еще ниже, надо набраться мужества и углубиться в лабиринт кварталов этой части города. Постепенно дома, убогие и давно непригодные для жилья, кончаются. И начинаются подлинные трущобы — «бидонвили».

Здесь нет уже не только домов, но и вообще жилищ в общепринятом смысле этого слова. Их заменяют прилепившиеся друг к другу невероятные конструкции, созданные из разбитых ящиков, обрезков жести, кусков толя, обломков шифера. Дверные проемы закрыты либо грязной мешковиной, либо пучком сухих пальмовых ветвей.