Читаем Африка, миграции, мифология. Ареалы распространения фольклорных мотивов в исторической перспективе полностью

Весьма вероятно, что в Африку, а также в Центральную и Южную Европу обозначение Плеяд как курицы с цыплятами проникло в конечном итоге из региона Юго-Восточной Азии — северо-западной Индии, где данный космоним тоже известен и где обитают дикие предки домашней птицы. В частности «курица с цыплятами» зафиксирована у кхаси, у тибето-бирманцев северо-востока Индии (в источнике более точная этническая идентификация не приведена), у различных групп тайцев, у банар, даяков, обитателей о-вов Лети, вероятно, также у кхмеров. В Месопотамию домашние куры, как уже отмечалось, попали с востока через Иран в III тыс. до н.э. В Египте куры стали известны лишь в эллинистическое время, хотя в качестве экзотических птиц могли попадать туда уже со второй половины II тыс. до н.э. Южнее Сахары куры стали распространяться лишь с середины или даже с конца I тыс. н.э. [MacDonald, Edwards 1993; Phillipson 2005: 260]. Поскольку никаких следов космонима «курица с цыплятами» для обозначения Плеяд у обитателей Северной Африки (кроме южных туарегов) нет, в Западную Африку этот космоним должен был, скорее всего, проникнуть через Переднюю Азию и долину Нила. С этим согласуется и отсутствие «курицы с цыплятами» у народов Пиренейского полуострова, не считая басков, а следовательно, и вообще в западном Средиземноморье.

Пионер изучения космонимии в России Д.О. Святский упоминал арабское наименование Плеяд как «небесной наседки с цыплятами» [Святский 1961: 121]. К сожалению, Святский не указал, на чем основано его утверждение. М.А. Родионов (личн. сообщ., 2007) предположил, что данный космоним взят из какого-то редкого книжного источника (в народных представлениях он не зафиксирован). Вместе с тем трудно сказать, каковы были эти представления тысячу и более лет назад. Античные источники также не связывают Плеяды с наседкой. Можно поэтому думать, что в Европе и Африке космоним распространился уже после гибели Римской империи, но задолго до XIX в., к которому относится первая этнографическая информация. Характерно, что в Африке никаких повествований, объясняющих, почему Плеяды связаны с курицей, не записано, а в Юго-Восточной Азии (а также на Балканах) подобные тексты известны.

Характерный для Магриба и Сахары космоним «девушки» (мотив I100) южнее Сахары зафиксирован в полосе от границы Нигерии и Камеруна до Южного Судана (нгала, дуала, чамба, манжа, гбайя, джолуо, мурле), а в Южной Африке — у хойхой. За пределами континента он популярен среди австралийских аборигенов и известен меланезийцам (букавак, остров Флорида), но эпизодически встречается от Лапландии до Чако и от эскимосов до болгар. Соответственно, сделать выбор между гипотезой его распространения из единого древнего источника и предположением о повторном возникновении в разных регионах невозможно.

Единственный астральный мифологический сюжет, гипотеза о древности которого в Африке допустима, — это «космическая охота» (мотив B42). Во всех случаях речь идет об истолковании трех ярких звезд Пояса Ориона (мотивы B42H, B42R). Единственное исключение — созвездие Слона у кпелле Либерии [Westermann 1921: 515—516]. Скопление из четырех звезд образует фигуру слона, а за ними стоит охотник. О каких конкретно звездах идет речь, сказать невозможно.

Согласно основной версии «космической охоты», которая характерна для экваториальных районов Африки (луба-касаи, сонге, конго, гого, чвана, темне, бамбара, хауса, йоруба), три звезды Пояса Ориона истолковываются как охотник, собака и преследуемое животное (рис. 28). Сюжет не всегда разработан, и о его существовании порой свидетельствуют лишь названия звезд. Однако есть и развернутые версии. Так, у сонге (ДР Конго) три звезды Пояса Ориона — это собака, охотник и дичь, причем охотник — Ветер, который уносит души умерших в загробный мир, собака — его помощник Радуга, дичь — Мпуэла, предок людей и всех млекопитающих. На юге Африки есть версии, в которых три звезды Пояса Ориона воспринимаются как трое животных, но об охоте не говорится (суто), либо с охотником идентифицируется другая звезда (хойхой, бушмены кунг), или охотник не упомянут, а речь идет только о собаках, которые преследуют диких животных (чвана и шона).

Рис. 28. Орион в контексте представлений о космической охоте, мотивы B42, B42H. 1. Пояс Ориона — трое животных, другая звезда — охотник. 2. Прочие варианты интерпретации звезд Пояса Ориона в качестве животных в рассказах об их преследовании охотником и/или собакой. 3. Орион — охотник, преследующий дичь. Греческие и латинские источники не содержат в явном виде мотива космической охоты, хотя и называют Орион охотником, армянский вариант, реконструируемый на основе данных иконографии, еще более гипотетичен [Степанян 1971: 13].


Перейти на страницу:

Похожие книги

Время, вперед!
Время, вперед!

Слова Маяковского «Время, вперед!» лучше любых политических лозунгов характеризуют атмосферу, в которой возникала советская культурная политика. Настоящее издание стремится заявить особую предметную и методологическую перспективу изучения советской культурной истории. Советское общество рассматривается как пространство радикального проектирования и экспериментирования в области культурной политики, которая была отнюдь не однородна, часто разнонаправленна, а иногда – хаотична и противоречива. Это уникальный исторический пример государственной управленческой интервенции в область культуры.Авторы попытались оценить социальную жизнеспособность институтов, сформировавшихся в нашем обществе как благодаря, так и вопреки советской культурной политике, равно как и последствия слома и упадка некоторых из них.Книга адресована широкому кругу читателей – культурологам, социологам, политологам, историкам и всем интересующимся советской историей и советской культурой.

Валентин Петрович Катаев , Коллектив авторов

Культурология / Советская классическая проза
Алхимия
Алхимия

Основой настоящего издания является переработанное воспроизведение книги Вадима Рабиновича «Алхимия как феномен средневековой культуры», вышедшей в издательстве «Наука» в 1979 году. Ее замысел — реконструировать образ средневековой алхимии в ее еретическом, взрывном противостоянии каноническому средневековью. Разнородный характер этого удивительного явления обязывает исследовать его во всех связях с иными сферами интеллектуальной жизни эпохи. При этом неизбежно проступают черты радикальных исторических преобразований средневековой культуры в ее алхимическом фокусе на пути к культуре Нового времени — науке, искусству, литературе. Книга не устарела и по сей день. В данном издании она существенно обновлена и заново проиллюстрирована. В ней появились новые разделы: «Сыны доктрины» — продолжение алхимических штудий автора и «Под знаком Уробороса» — цензурная история первого издания.Предназначается всем, кого интересует история гуманитарной мысли.

Вадим Львович Рабинович

Культурология / История / Химия / Образование и наука