Африканеры в космосе. Где мой муж, капитан? (СИ)

— Ну и… что же… ваша… долбанная… наука? — В исступлении выкрикивал он, надавливая на грудную клетку Грута. Всё без толку. Не замечая бегущих из глаз слёз, он заорал:

— Грут, гад, не бросай меня! — Ярость, злость, любовь, всё, что он вложил в этот крик он вдул в его лёгкие. Грут закашлялся. Остатки воды вылились из краешка рта. Винк схватил его на руки и бегом занёс в сауну, осторожно уложил на лежанку.

Помутневшим взглядом Грут посмотрел на друга и улыбнулся. Глаза его закрылись, рука упала на землю. Какой-то предмет выпал из неё и откатился в сторону. Винк нагнулся над Грутом, прощупал пульс на шее, всё было в порядке. Кожа порозовела, грудь мерно вздымалась в такт тихому сопению. Он просто спал.

Винк скинул намокшую одежду и сел рядом. Под его босыми ногами лежал правильной формы шар ярко-оранжевого цвета. Винк поднял его, покрутил в руках: ни надписей, ни опознавательных знаков. С одной стороны — кружок и тонкие прорези под ним. Винк надавил на него пальцем.

Поверхность чуть подалась внутрь. Раздался тихий размеренный писк, будто отмеряющий биение сердца. Несколько секунд не было никаких звуков, потом заговорил незнакомый мужской голос, спокойный и печальный:

“Я тут собираюсь умереть… Не знаю, через сколько минут, но скоро… И мне немного страшно… Если честно, я до чёртиков перепуган, и навалил бы полные штаны, но мой слишком умный скафандр даже это контролирует… [нервный смех] Извините… Я не особо понимаю, зачем говорю все это. Может, просто потому что есть время, а в тишине ещё страшнее… Ань, слушай, не обижайся на меня, правда, я делаю это ради вас, тебя и Пети. Ты называешь его Петрус, но мне это имя не нравится, ты знаешь. Сейчас просто нет другого выхода. Погибнете или вы, или я… Я же не супермен… Могу испугаться, передумать. Тогда не станет вас, и я тоже умру. Просто чуть позже. Видишь, любимая, я сделал лучший выбор. Как всегда… На всякий случай я отключил питание скафандра. Необратимо. Вы только не думайте, пожалуйста, что Давид Мкртчян трус…”

Винк отпустил кнопку, голос умолк. Винк не понял ничего. Человек говорил на русском, а его не знал никто из тех, кто родился уже на Новой Родезии. Единственные знакомые слова: “Петрус” и “Давид Мкртчян”. И кажется, безмятежно спящий сейчас Грут нашел то, что искал.

Спасительный губительный сок папоротника

Утром Винк проснулся от громкого кашля. Он подскочил со своей лежанки, бросился к Груту. Тот лежал в нечеловеческой позе. Худые колени упирались в стенку, а тело выгнулось дугой. Кожа на рёбрах натянулась, как барабан. Грут, запрокинув голову, кашлял. Страшно, утробно, выворачивая лёгкие наизнанку. Кисти со скрюченными пальцами торчали над грудью, как у древнего ящера на картинке. Глаза открыты, но в них никакого смысла. Винк положил руку на его мокрый лоб. Кожу пальцев обожгло болезненным огнём.

— Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! — Забегал Винк по подостывшей сауне. Он пытался вспомнить, какие растения и ягоды помогают от жара. Метался, застывал, щёлкая пальцами. — Хвощ, хвощщ, растереть… Это от поноса, нет… Ледяные ягоды наоборот, очень полезно при… Стоп! Дидерик Грут, командир скаутов, рассказывал как-то им, малым, как спасаться в сопках. Папоротник с широкими кожистыми листами… С одной стороны тёмно-зеленый, с другой с белесым налётом. Растёт на склонах сопок, в местах, где меньше влаги. В качестве ударной дозы — мелко перемеленная кашица, потом отвары. Нет, не весь папоротник, только стебли! Точно! В листьях собирается что-то, что есть нельзя. Листья обрезать до стебля.

Винк кинулся наружу, обернулся в проходе. Грут лежал на боку, поджав ноги. Невидящий взгляд он упёр в камни печки, из угла рта тянулась ниточка слюны.

— Я сейчас, Грут! Всё будет хорошо. Не уходи никуда! — Пригрозил он то ли в шутку, то ли всерьёз. Грут закрыл глаза. Чуть поперхал и затих.

Размахивая мачете, Винк карабкался вверх по склону Голиафа. Там, ближе к вершине, он заметил зелёные заросли нужного оттенка. Камни осыпались под его ботинками, но ему было плевать. Он рубил папоротник и запихивал себе за шиворот рубашки, потому что не подумал взять с собой мешок. Махал ножом и пихал, ломая стебли, измазываясь в соке. Он ничего не видел, кроме папоротника, который мог спасти жизнь его друга.

Он ухватил ещё один пучок, рубанул мачете под кулаком, обрубая под корень, и только тут поднял глаза. В полуметре от него торчала огромная задница, покрытая бурым мехом. Мех лез клочьями, кое-где светились розовые проплешины, в нём запутались веточки и сухие листья. Остальное туловище медведя-ревуна скрылось внутри небольшой пещеры. Он рычал и дёргался, отожравшийся перед зимней спячкой, его зад колыхался и испускал зловонные газы.

Винк замер. Сделал осторожный шаг назад. Потянулся к поясу за фальшфейером, но там было пусто. Наверное он выпал, когда Винк сушил одежду, и валялся сейчас где-то рядом с Грутом. Никакого другого оружия, способного обратить ревуна в бегство, у него не было.