Африканский дневник

И вот после битвы ему отправляет в подарок коня своего Саладин[105]; и впоследствии предупреждает он Фридриха о ловушке, расставленной темплиерами: те предлагали украдкой султану предать его в руки врага: с возмущением Саладин отказался от этого; Фридрих Второй после мира не может забыть благородства султана; впоследствии с ним он дружит, приобщаясь ко всем утонченьям арабской культуры.

Султан был бессребреник, как Нуреддин; только этот последний был скуп; Саладин отдавал свои деньги (доходы Египта, Аравии, Сирии) приближенным[106]; и много сносил от них; плачем отметилась смерть благородного; Боаеддин говорит, что «сердца погрузились в печаль, глаза смокли от слез…»

* * *

Я брожу по арабским кварталам Каира; двубашенный старый массив, или ворота Баб-ель-Футун; и я думаю, созерцая античную арку прохода ворот, принадлежащую творчеству трех архитекторов (братьев), сирийцев (как Баб-ель-Наср): этой аркой ходили процессии; и Саладин, провожаемый кликом толпы, гарцовал, возвращаясь с похода; вон Баб-Аттаба (в конце улицы ель-Аттаба): а вот кладбище Баб-ель-Уазир; и за ним, на окраине города, дышит песками пустыня; в пустыне – нет времени; все там – бессмертно; и славное прошлое хлещет ветрами в каирскую уличку; эти ветра навевают мне грезы; мне кажется: вот за углом перекрестка я встречу процессию; там гарцует на белом коне повелитель Египта, Султан Саладин; он не тронет меня; расспросив о Европе, отпустит с дарами; и так отпустив, он поедет к себе, чтоб отдаться любимым занятиям: играми с маленьким сыном своим, за которыми невзначай заставали послы иностранных держав господина Египта.

Карачев 919 года

Каир с Цитадели

Прекрасна вдали и нелепа вблизи Цитадель – на уступах холмов Мокка-тама, песчаных и желтых; одним своим входом открыта она с Румейлэх (это – площадь); тот вход ожидальный; две башенки обрамляют: теперь он – закрыт: проникают ворота Баб-эль-Джедит в первый двор Цитадели; оттуда ведет второй вход через линию стен: в самый центр, где – мечеть Магомета-Али; в Цитадели три части: и каждая часть обегает толстейшие стены; холмы Мокка-тама господствуют выше.

Султан Саладин ее строил; племянник его, ель-Камил, довершил построение; в ней поселившись (поздней обитали султаны на острове Роде); внутри Цитадели столетия нарастали постройки; позднее Магомет провел воду из Нила сюда (раньше воду снабжали колодцы); огромная часть цитадельских построек разрушена им.

Здесь мечети Гам-а-Магомет-ен-Нассер и Гам-а-Сулейман[107]; доминирует же мечеть Магомет-Али: в ней мало типично каирского.

* * *

Помню, что мы, пробираясь сюда, задыхались от жара; и стены, и башни грубели под солнцем, а солнце стрелялось, в глазах расплывались круги; Цитадель кружевела: желтели уступы над нею, уступы – под нею, уступы – меж ней; из зыбей моккатамских песков над арабским миром восходит она, своим цветом зыбей моккатамских песков: вылезает разным округлением лепок и эллипсов купола; бледная башня круглеет над бледною башней одной высоты со стеною, разъятой воротами там и разъятой воротами здесь: из зыбей моккатамского грунта; и – тихими, дикими пиками двух минаретов уколется в кобальты неба над нею; надутые выступы башен, изрезины мертвой стены затеняют прочерчиной в вечер; а днями сливаются цветом с цветами песков.

Восходя к Цитадели, увидите вы, что сплетение стен наливается весом, твердеет рельефом; узоры грубеют; и – как-то болванно балдеют в какие-то дуги, притуплины и набалдашники камня, показывая следы ядер, которыми некогда их забросал Бонапарт; в междустенном пространстве песчаных показателей выносится тяжко мечеть Магомета Али своим диким песчаником; сбоку – другая мечеть.

А из внутренних стен Цитадели вы видите внешние стены; они упадают зубчато круглеющим кружевом желтого края: тонов моккатамских песков; и – торчат отовсюду; меж ними колодезь Иосифа; а впереди, вдалеке и вблизи в желтоватом пространстве желты: ноздреватые обвальни, лепки, проказой покрытые пальцы резных минаретов, и вздутья покрытых проказой резных куполов; многократно зубчатые дали восходят в зубчатые близи.

Ленивым желаньем приподняты стены мечети Султана Гассана; и – рой исхудалых, изъеденных башенок с перетолщением галереек, на них; это – справа; налево же розовый ряд куполов, розоватые ряби зубчатой стены, розоватая чаща худых минаретов: ватага чалмистых красавцев, вооруженная пиками в старых веках, погрустнев и померкнув, лупилась, ветшала и сыпалась обвальней в наше столетие; сев на песок за косматые зелени в местности мамелюкского кладбища; много десятков «харамов» созрело отсюда в сплошной перегар, выпадая в пустыню налево; то – новое кладбище, переходящее в мамелюкское кладбище; посредине мечетью Амры поступило оно из сплошных перегаров; и далее – Джами-Акра перегаром темнеет из Каср-ель-Шамаха.

«Кахера» осыпалась в серости сумерок там, простираясь крышами, стенами, пальмами, башнями.