Африканский вояж

Когда последний смертник запускал мотор над телом скальпированной своей земли.

Ведь если ты — дурак, то это навсегда, не выдумаешь заново

Ни детского сна, ни пары гранат, ни солнышка, склоняющегося к воде,

Так где ж ты, серый волк — последняя звезда созвездия Иванова?

У черного хребта ни пули, ни креста — лишь слезы, замерзающие в бороде.

А серый волк зажат в кольце собак, он рвется, клочья шкуры оставляя на снегу,

Кричит: "Держись, царевич, им меня не взять, держись, Ванек! Я отобьюсь и прибегу.

Нас будет ждать драккар на рейде и янтарный пирс Валгаллы, светел и неколебим,

Но только через танец на снегу, багровый Вальс Гемоглобин".

Пел молодой худощавый парень, непокорная прядь густых черных волос наискось перечеркивала высокий бледный лоб, обращенные куда-то вдаль к невидимому горизонту глаза в багровых отсветах костра казались тлеющими угольками. Внешне он смотрелся лишь чуть старше своих слушателей, заворожено ловивших каждое слово. И если бы не шепот подполковника на ухо: "Вот тот, который поет и есть их главный", Камиль нипочем бы не догадался, что перед ним командир группы спец. разведки старший лейтенант Игорь Кремер, позывной «Маэстро».

Ты можешь жить вскользь, ты можешь жить влет, на касты всех людей деля,

Мол, этот вот — крут, а этот вот — нет, а этот, мол — так, ни то и ни се.

Но я увидел вальс в твоих глазах — и нет опаснее свидетеля,

Надежнее свидетеля, чем я, который видел вальс в глазах твоих и понял все.

Не бойся — я смолчу, останусь навсегда Египетским ребусом,

Но только, возвращаясь в сотый раз домой, засунувши в компостер разовый билет,

Возьми и оглянись — ты видишь? Серый волк несется за троллейбусом,

А значит — ты в строю, тебя ведет вальс веселою тропой, как прежде — след в след.

Трудно сказать, что понимали из этой песни сейчас особенно по-детски беззащитно и лопоухо смотрящиеся мальчишки-срочники, какой смысл они вкладывали в услышанное, что пробуждала эта мелодия в их душах… Несомненно одно — командира своего они уважали и любили, ни один жест, ни одно неловкое шевеление, не говоря уж о неосторожно вылетевшем слове, не прервали песню до самого конца.

Рвись — не рвись, но он не пустит тебя, проси — не проси.

Звездною фрезой распилена планета вдоль по оси.

Нам теперь узнать бы только, на какой из двух половин

Будет наша остановка — Вальс Гемоглобин.

Торжественно и мощно, постепенно затихая в непроглядной тьме, отзвучал последний завершающий аккорд. И одновременно с ним в круг света шагнул служивший проводником подполковник. А затем, чуть помедлив, Камиль. Олег предпочел остаться в тени. При появлении подполковника солдаты лениво, как бы нехотя и через силу зашевелились, бросая вопросительные взгляды на командира, и лишь когда тот, отложив гитару, поднялся, приветствуя старшего по званию, последовали его примеру. Но, как показалось Камилю, в этом их уважительном приветствии явно присутствовала некая нарочитая снисходительность бывалых ветеранов к глупым армейским условностям, мол, чем бы дитя не тешилось… Подполковник это тоже заметил, и хотя Камиль готов был еще минуту назад поклясться, что это невозможно, но его вытянутое лошадиное лицо приобрело еще более недовольное выражение.

— Товарищ старший лейтенант, вот эти товарищи хотят с Вами побеседовать, — в голосе подполковника отстраненность и неприязнь.

Внимательный, прощупывающий взгляд старлея оббегает Камиля с ног до головы, также дотошно исследует все еще стоящего в тени Олега.

— Салам алейкум, уважаемый, — Камиль говорит с нарочитым акцентом, в свою очередь тоже изучая разведчика.

Протянутая для рукопожатия рука зависает в воздухе. Ого, а мальчик-то с характером!

— Меня зовут Камиль.

— Маэстро.