Африканский вояж

— Молчи, не говори ничего, — грустно улыбнулся ему Самурай. — Так было нужно, просто я отдаю старые долги. Знаешь, японцы говорят, что совсем не важно как жил человек, главное то, как он встретил свою смерть. Так что, если они правы, у нас с тобой есть шанс за многое отчитаться. А нам не помешает, много было в жизни такого, за что стыдно теперь, слишком много…

Первого он заметил задолго до выстрела, и какое-то время наблюдал за ним через прорезь прицельной планки. На коротких дистанциях лесного боя вполне можно различить черты лица человека, попытаться увидеть в них печать обреченности, смерти… Попытаться можно, реально увидеть гораздо сложнее, видно не всем доступно. Ничего особенного в темном губастом лице со сплюснутым носом он так и не заметил, сколько ни вглядывался. Самурай даже на мгновенье отвлекся, думая о том, что сейчас он точнее любого оракула, гадальщика или пророка может предсказать судьбу этого человека. Несколько секунд обсасывал эту мысль и так и этак, пытаясь вызвать отклик где-нибудь на самом дне души, резонанс хотя бы самой маленькой потайной струнки. Тщетно. Никаких чувств и эмоций власть над жизнью и смертью незнакомого человека не вызывала, и это было правильно и хорошо. Перед смертью в голове должен быть абсолютный покой и полная безмятежность, а в душе такая же совершенная и абсолютная пустота. Разум воина должен походить на стеклянную поверхность зеркала — быть таким же безразлично-объективным, холодным и отражающим все вокруг.

Глаз привычно выверил необходимое упреждение, а указательный палец начал выбирать свободный ход спускового крючка. Грохнул выстрел, приклад ласково, дружески ткнулся в плечо, а в лицо пахнуло кислой пороховой гарью, Самурай любил этот запах. Тут же скорректировав прицел, еще одним движением пальца он послал в цель вторую пулю. Это был его личный почерк стрельбы, годами выработанная манера: два одиночных в максимальном темпе на одну цель. Очень удобно — темп стрельбы не намного ниже, чем при огне очередями, зато насколько повышается точность. А двойками всегда бил для страховки, бывало так, что противник умудрялся в горячем насыщенном адреналином дурмане боя просто не заметить тяжелого ранения и послать в уже убившего его врага последним приветом гибельную очередь. Два попадания выводили из строя надежно.

Первая пуля попала в голову. Жандарм широко, будто крыльями, взмахнул руками и опрокинулся назад, ломая ветви кустарников, уже падающего его настиг второй выстрел, заставив нелепо сломаться в поясе. В ответ врезали не меньше десятка автоматов, а вскоре в какофонию включился и пулемет. Пули рассерженными шмелями гудели в воздухе, сшибали с деревьев листья и мелкие ветки, злобно свистели, пролетая рядом. Самурай улыбался, пока этот огонь не опасен, это первый шок, естественная реакция на внезапную гибель товарища — стрельба в белый свет, как в копеечку. Правда, судя по тому, как быстро эти парни, сумели оправиться и организовать ответный огонь при засаде на тропе, долго это продолжаться не будет. Следовало по полной воспользоваться ситуацией, пока враг увлеченно палит невесть куда, можно спокойно пострелять. Чуть высунувшись из-за прикрывавшего его куста, он выцелил еще одного жандарма, невысокий плотный крепыш стриг джунгли перед собой из автоматической винтовки и, судя по всему, даже не понял, что умирает, обе пули ударили куда-то под сердце, так что парень просто мешком осел на землю, выронив оружие. "Пиф-паф, ой-йо-йой", — удовлетворенно прошептал Самурай, бросив косой взгляд на лежащего рядом Кекса.

Тот снова был без сознания, влажный от испарины лоб покрывали грязные разводы, щеки налились ярким нездоровым румянцем, а черты лица неестественно заострились. Не жилец, конечно. Но еще борется с костлявой, еще цепляется за жизнь, пусть и нет ни единого шанса, не сдохнет сам — добьют чернокожие, но все равно, до последнего, до конца. Самурай сокрушенно покачал головой, где-то на периферии мозга мелькнула глупая мысль о том, что вот будь он сейчас свободен, не привязан к этому полутрупу, можно было бы гораздо качественнее сыграть с жандармами в кошки-мышки, в этакие веселые прятки с летальным исходом. Он вновь невесело улыбнулся, вспомнив о том, что умри Кекс сразу на месте, и его вообще бы тут не было, а топал бы он себе вместе с Бесом в сторону границы. Невольно вспомнился Маэстро, честно говоря, Самурай не очень верил в гибель этого тертого и опытного бойца, мало ли почему он вовремя не вышел на точку, может погоню в сторону уводил, или еще что… Нет, Маэстро — мастер, наверняка ушел, в очередной раз оставив с носом вооруженную косой старуху.