Агами

— Не обещаю, — честно признал Паша. — А профессором можно называть?

— Можно, — смирился Аарон Яковлевич.

После вчерашнего разговора Старый ушёл и вида не подал, что принял какое-то решение, что вообще понял, о чём шла речь. Арагорн, око Саурона — как только в голову пришло? Профессор даже поёжился. Фантазёр. Тюрьма тут, тюрьма! Образы должны быть понятней, а интрига очевидней.

Но ночью Аарон Яковлевич заснул спокойно. Подействовала ли размеренная беседа с умным собеседником — а Паша был, безусловно, умён, — или отвар из местных трав стал причиной, понять сложно, да и нужно ли? Снилась недавняя работа, спокойная, у моря, в Новом центре, в белых уютных корпусах научного заведения нового типа. Разработка устройств устойчивой связи в условиях низких температур, систем управления крупными промышленными комплексами, да мало ли чем? Он разрабатывал, Владимир Иванович создавал опытные образцы, всё работало, летало, бурило землю и автоматизировало процессы.

Сначала закончилось спокойствие.

— Как, как вы додумались до того, чтобы использовать это изобретение таким образом?! Оно в помощь людям, вы понимаете?! В помощь! — кричал он хрипло и высоко на совещании, где были очень важные люди из этих.

Но эти молчали, его слова, которые он так тщательно готовил и сначала произносил увесисто, как ему казалось, сохраняя лицо, летели мимо их ушей.

— Понимаете ли вы, что резонансное излучение, которое мы научились генерировать и применять, крайне негативно может сказываться на здоровье человека? — говорил он. — Установка предназначена для обеспечения безопасных условий работы в малоосвоенных местностях. Она сводит на какой-то период к минимуму активность диких животных и даже кровососущих насекомых. Но даже там её бесконтрольное применение чревато негативным воздействием на окружающую среду! Излучение не может применяться в зонах нахождения человека бесконтрольно! Оно опасно. А что сделали вы? Монтируете установки в пенитенциарных кластерах! Для чего? Чтобы уничтожать людей?..

Эти шептались и не скрывали улыбок. Потом профессор Берман стал громче, грозил пальцем, а позже и вовсе закричал, что из него сделали отца Кабани и пусть его тогда научат пить самогон, если его изобретения используют в весёлых башнях, которых понастроили невесть сколько.

Совещание стало шуметь и требовать прогнать блаженного. Так и говорили — «блаженного».

— И сказал я в сердце моём: «И меня постигнет та же участь, как и глупого; к чему же я сделался очень мудрым?» — пьяно бормотал вечером Аарон Яковлевич, выпивая с Владимиром Ивановичем.

Иваныч молчал.

Потом закончилась работа. Берману и его инженеру не давали больше новых проектов, а потом и вовсе перестали приглашать новых чуждых на совещания.

— Чего они хотят? — спрашивал профессор себя, иногда вслух.

— Покаяния твоего, — сказал ему раз Владимир Иванович, услышав, — любят они, когда им каются.

Владимира Ивановича забрали первым, а через месяц и Бермана. Сознание сохранило это как полёт сквозь прокуренный туннель, и, когда он снился, организм переходил в режим бодрствования независимо от времени суток.

— Вкусный чай получается из местных трав, Виктор. Стоит их изучить потом, — с удовольствием произнес Берман, ставя чашку и намереваясь взять сушку из заботливо сложенных Витосом в тарелке чайных прикусок.

Но стало не до чая, хотя, конечно, прихлебывал его потом профессор, не замечая ни вкуса, ни температуры, как бывало в дни важной работы, когда вот-вот — и случится нечто, из-за чего на душе хорошо — открыл. Никто не додумался, хотя рядом ходили, а он открыл!

В палату ввалился Паша Старый, по-хозяйски ступая и раздавая резкие команды суровым бритым мужчинам, которые шли за ним: были там и блатные в новеньких тёплых ботинках, и работяги-мужики в кирзовых сапогах.

— Ну что, профессор, битва за Мордор? Братва против орков?! — весело и зло проорал Паша.

Аарон Яковлевич собирался было поправить вежливо, что битва была не за сам Мордор, а при Чёрных вратах, но вовремя осёкся и спросил просто:

— Чем могу быть полезен?

— Иваныч, тащи аппаратуру. Профессор с нами. Тут будет ваш Новый центр. Обустраивайтесь.

— Новый Новый центр, — проговорил Аарон Яковлевич, но его уже никто не слушал, а затем он и сам забыл обо всём.

Сосредоточенный и важный Иваныч, покрикивая на приданных ему в помощь зэков, затаскивал аппаратуру. Всю из той их с профессором тайной лаборатории, где они провозились много месяцев, устанавливая связь с самыми крупными зонами-подкластерами, где изобрели и смогли собрать тот прибор, ради которого и с которым сейчас где-то шёл Трофим.

И ещё кое-что заносили подручные Владимира Ивановича из технического арсенала, какого у арестанта быть не могло, пусть он и трижды вор в законе — голографические мониторы, настоящие компьютеры, коммуникаторы. Всё, что нужно для устойчивой связи и управления системами безопасности и жизнеобеспечения колонии. Или нескольких, с кем есть связь. Или, если Трофим дойдёт, задача приобретёт новый масштаб. Какой, думать, конечно, хотелось, но не стоило.