Агар. Прóклятые

— Дело в том, — ответил ему старец, — что только так я и смог не допустить её на Агар… У аивлян не принято ограничивать свободу выбора, если этот выбор никому не вредит и… — он сделал паузу, чтобы подчеркнуть следующие слова, — …не касается интересов цивилизации. Все контакты аивлян с другими цивилизациями считаются актами, прямо затрагивающими интересы Аиви. Поэтому для внешних контактов необходимо иметь звание контактёра и действовать с санкции Совета экспедиции…

— Но ведь Эинрит имела необходимое звание…

— И даже была старшей группы, — сказал старец. — Когда Совет принял моё признание ответственности и одобрил мой план, согласно которому я должен был действовать один, никто — ни Совет, ни корабль — не мог препятствовать Эинрит отправиться со мной. Её и моё имена позволяли ей следовать за мной не как контактёру… в моём плане второго контактёра не было, а как моей… супруге.

— И поэтому ты вычеркнул её из своего имени, разорвал связь…

— Да, Шедареган. Я сделал это — я её предал.

Старец склонил голову, спрятав глаза.

Хариб, сдерживавший до того момента эмоции, воскликнул с негодованием:

— Предали?! Но почему, Аиб-Ваал?! Жизнь здесь стала бы для неё пыткой! Ваш поступок — скорее жертва, чем предательство!

— Нет, Хариб… — старец покачал головой. — Нет. Это было именно предательство… Эгоизм и трусость породили подлый поступок. Я виновен.

Некоторое время они сидели молча, невольно прислушиваясь к щебету птиц в кронах деревьев и плеску фонтанов в бассейне.

— Близится День Великого Очищения… — заговорил, наконец, старец. Он поднял взгляд на Шедарегана. — Пришло время привести в действие наш план…

— Всё готово, отец, — сказал Шедареган.

— Действовать будем согласно плану, но с одной поправкой… — Старец строго посмотрел на Шедарегана и тот понял, что сейчас будет сказано. — Сразу после того, как всё совершится, ты займёшь моё место. Время пришло.

Шедареган ничего на это не ответил, не изменился в лице, только покорно склонил голову.

— Теперь, что касается тебя… — Старец перевёл взгляд на Хариба. — Мне известна твоя история — то, как ты лишился близких… — (Хариб помрачнел и заметно напрягся) — Понимаю твою чувства, Хариб… И сочувствую. — Взгляд Аиб-Ваала был по-отечески ласковым, как если бы перед ним был не муж, но мальчишка. — К сожалению, никакие технологии моей цивилизации неспособны вернуть их тебе. Но я хочу предложить тебе то, что, возможно, наполнит твою жизнь новым смыслом…

С усилием сглотнув вдруг вставший в горле ком, Хариб спросил:

— И что же? Что вы можете мне предложить, Аиб-Ваал?

— Звёзды, о которых ты мечтаешь, — ответил старец. — Я предлагаю тебе звёзды.

Глава XI. Воспоминания Эвааля II

Посёлок расположился на вершине многокилометровой плиты-айсберга, дрейфовавшей в Холодном океане. Силовые поля укрывали посёлок от ледяных северных ветров, сохраняя живописный тропический оазис, и защищали сам айсберг от тепла, исходившего от сотен тысяч тонн прогретого плодородного грунта.

Мобиль беспрепятственно прошёл сквозь силовой купол и захваченный внутренним полем, не спеша пролетел над посёлком до места, где мягко опустился на поросшую цветами и сочной зелёной травой поляну перед небольшим домиком.

Поляну окружали невысокие садовые деревья с оранжевыми плодами, за которыми виднелись другие дома.

Заметив вышедшего из мобиля Эвааля, игравшие возле муравейника под одним из деревьев дети приветствовали его:

— Дядя, здравствуй! — крикнула ему девочка с голубой, как и у её матери, кожей. Она помахала Эваалю ручкой.

— Привет! — добавил с серьёзным видом краснокожий мальчик.

— Привет и вам! — Эвааль тоже помахал детям рукой.

Он хотел подойти к ним, чтобы познакомиться, поговорить с ними, и не заметил, как из дома появилась Эинрит.

— Дядю зовут Эвааль, — услышал он её голос.

Эвааль повернулся.

Она была такая же, какой он запомнил её там, на Аллаиллити, на орбите Агара. Только волосы стали чуть короче, а над прямыми тонкими бровями появилась прямая челка. На ней было короткое платье-балахон, белое с синими и фиолетовыми узорами. Эинрит, как и дети, ходила босиком. В руках она держала вытянутой формы прозрачный сосуд с каким-то напитком, который, по-видимому, собиралась отнести детям.

Эвааль онемел. По дороге он представлял их встречу; представлял, как скажет ей: «Прости меня, Эин! Прости! Все эти годы, каждый день, каждую минуту я помнил о тебе! Помнил о своём поступке, которому нет оправдания. Я здесь, чтобы сказать тебе: прости меня, любимая!» Но теперь он не находил слов.

Со времени их расставания прошла целая жизнь — время, за которое он прошёл путь от младенца до глубокого старца. Он изменился за эти годы, стал отчасти агарянином, и восстановленный прежний облик не делал его прежним. Но он любил её, как и прежде, даже сильнее прежнего. И вот она стояла перед ним — его возлюбленная, его Эин.

— Это Ава и Альрес — мои дочь и сын, — сказала она. — Здравствуй, Эвааль!

— Здравствуй, Эинрит! Всё закончилось. Я вернулся… чтобы…

— Не нужно ничего говорить, Эвааль. Я знаю, зачем ты здесь.