Агасфер

Немного помолчав, молодой человек продолжал, мрачно насупившись:

— А зачем, прежде чем выпустить меня на свободу, вы потребовали, чтобы я написал своей любовнице, что не хочу ее больше видеть? Зачем вы потребовали от меня это письмо?

— Вы вздыхаете? Вот как? Вы, значит, все еще о ней думаете?

— И всегда буду думать!

— Напрасно… ваша любовница теперь далеко от Парижа… Я видел, как она садилась в дилижанс, еще раньше чем выкупил вас из Сент-Пелажи!

— Уф!.. я задыхался в этой тюрьме… Я, кажется, душу бы черту продал, только бы выйти из нее… Вы этим и воспользовались… Только вместо души вы у меня отняли Сефизу… Бедная Королева Вакханок!.. И к чему это, тысяча чертей? Скажите мне, наконец, зачем?

— Человек, так дорожащий своей любовницей, как вы дорожили вашей, не годится никуда… При случае… ему может не хватить энергии.

— При каком случае?

— Выпьем!..

— Вы заставляете меня пить слишком много водки…

— Вот вздор!.. посмотрите-ка на меня!..

— Это-то меня и пугает… это-то и кажется мне какой-то чертовщиной… Вы с бутылки водки даже не поморщитесь… Что у вас грудь железная, что ли… или голова из мрамора?

— Я долго жил в России, там водку пьют, чтобы согреться!

— А здесь, чтоб подогреться!.. Ну, выпьем… только вина…

— Вот еще!.. Вино годно для ребят, а мужчинам вроде нас полагается водка!

— Ну давайте водки… ох, как она жжет… Зато голова пылает… и в глазах мерещится дьявольское пламя… точно ад какой…

— Вот это я люблю, черт побери!

— Вы сейчас толковали, что я слишком увлечен своей любовницей и при случае мне не хватит решительности… О каком случае вы говорили?

— Выпьем-ка…

— Подождите минутку… Видите ли, товарищ… я ведь не глупее другого и догадался, в чем дело…

— Ну-ка?..

— Вам известно, что я был рабочим, что у меня много товарищей, что я любим ими как добрый малый: вот вы и вздумали выставить меня приманкой, чтобы заманить других…

— Дальше?

— Несомненно, что вы — посредник в бунтах, нечто вроде комиссионера по части мятежей…

— А еще что?

— Вы путешествуете для какой-нибудь анонимной компании, промышляющей ружейной пальбой?

— А вы уж не из трусов ли?

— Я?.. Ну, знаете, я пороха не жалел в Июльские дни!

— И теперь попалить не прочь?

— Что же? этот фейерверк не хуже всякого другого!.. Положим, революции эти больше для удовольствия служат, чем для пользы… Я по крайней мере только тем и попользовался от трех славных дней[434], что спалил себе штаны и потерял куртку… Вот все, что выиграл народ в моем лице… А ты заладил: «Идем, идем сквозь пушек гром!»[435] В чем же дело?

— Вы знаете многих рабочих господина Гарди?

— А! так вот зачем вы меня сюда привезли!

— Да… вы здесь встретите много рабочих с этой фабрики.

— Как? Чтобы рабочие с фабрики господина Гарди клюнули на эту приманку?.. Вы ошибаетесь… им слишком хорошо для этого живется.

— Вот сейчас увидите.

— Их? этих счастливчиков?.. Чего же им тогда еще нужно?

— А их братья? А те, кто, не имея такого хозяина, как господин Гарди, помирают от голода и нищеты и призывают к себе на помощь? Неужели же они останутся глухи к этому призыву? Ведь господин Гарди исключение… Пусть народ поднатужится, исключение станет правилом, и все будут довольны.

— В ваших словах есть доля правды… Только надо слишком сильно поднатужиться, чтобы сделать хорошего человека из моего мерзавца-хозяина, господина Трипо. Ведь это он превратил меня в отпетого гуляку…

— Рабочие господина Гарди придут сюда. Вы их товарищ, вам они поверят… Помогите же мне их убедить…

— В чем?

— Да в том, что они должны покинуть эту фабрику, где они совсем погрязнут в эгоизме и забудут о своих собратьях.

— Но если они уйдут с фабрики, чем же жить станут?

— Об этом позаботятся… до решительного дня!

— А пока что надо делать?

— Да то же, что вы делаете: пить, смеяться, петь. А вместо работы учиться в комнате владеть оружием.

— А кто их приведет сюда?

— С ними уже говорили, кроме того, им подкинули прокламации, где упрекают в равнодушии к бедствиям товарищей. Ну что же, будете помогать?

— Помогу!.. Все равно… Я чувствую, что иду дурной дорогой… но мне без Сефизы свет не мил… пошло все к черту… пропадать, так пропадать!.. Давайте выпьем!

— Выпьем за будущую веселую ночку… Сегодняшняя оргия… так… только шалость новичков по сравнению с тем, что будет!

— Нет… скажите, из чего вы сделаны? Ни разу не улыбнулись… не покраснели… не взволновались… точно из железа выкованы!

— Мне не пятнадцать лет… Чтобы рассмешить меня, надо нечто иное… Вот сегодня ночью я посмеюсь… хорошо посмеюсь!

— Не знаю, водка, что ли, на меня так действует… но только… черт побери… мне стало страшно от ваших слов… что вы посмеетесь сегодня ночью.

Сказав это, молодой человек встал; его покачнуло: видимо, он совсем опьянел.

В дверь постучались.

— Войдите.

Вошел хозяин кабака.

— Там пришел какой-то молодой человек; его зовут господин Оливье, и он спрашивает г-на Морока.

— Морок — это я. Позовите его сюда.

Хозяин вышел.

— Это один из наших… Но отчего он один? — проговорил Морок, и на его суровом лице выразилось разочарование. — Это меня крайне удивляет… Я ожидал многих… Вы не знакомы с ним?