Агасфер. В полном отрыве

– Ну, про «неизвестность» – чушь! – невесело хмыкнул ротмистр. – Лопухин[57], поди, заявил? Офицер-то, сердяга, только сигнал к стрельбе подавал! В Нарышкином бастионе, где сии пушки установлены, только холостые снаряды заготовлены. Не офицер же под мышкой из Арсенала боевой снаряд принес, право… Там, чтобы боевой снаряд получить, десять разрешений надо оформить, у пяти генералов подписи собрать! Впрочем, разберутся! Чем еще порадуете, господа хорошие?

– Бастует столица, господин ротмистр! Все заводы стоят, даже газет свежих не купить: типографские к забастовке присоединились.

– А я вот в вокзале московскую, свежую купил! «Русское слово»! – Лавров достал из кармана свернутую в трубку газету, и со значением поглядел на агента 1-го класса Харитонова. – С давно ожидаемым первым репортажем героя-репортера Краевского из Японии! Слава богу, что почтовая служба к бунтарям не примкнула! Да-с… Значит, ни клиентов, ни работы? Давайте-ка по местам, господа «конторские»! А то в окошко заглянет кто-нибудь и вообразит, что митинг наблюдает! Господин Харитонов, а вас попрошу ко мне!

Поднявшись к себе в кабинет, ротмистр Лавров аккуратно повесил пальто в шкап, размотал пушистый шарф, и, как был в шапке-пирожке, сел у предусмотрительно растопленного кем-то камина. Кивнул зашедшему следом за ним человеку на кресло напротив, зябко потер руки, протянул их к огню.

– Ну, что, Евстратий, письмецо расшифровали наши мудрецы?

Агент Евстратий Медников, значившийся по всем документам Харитоновым, кивнул и молча протянул начальнику тонкую папку. Тот взял ее в руки, и, не раскрывая, пытливо посмотрел собеседнику в глаза:

– Читал? Что сам-то думаешь? «Липой» не пахнет?

– Не пахнет, Владимир Николаевич. Все удостоверительные знаки и специальные пометки присутствуют. Почерк имеет все несомненные признаки сходства с почерком Агасфера. Конверт признаков вскрытия не имеет. Почтовые штемпели соответствуют действующим.

Лавров молчал, постукивая тонкими пальцами по обложке.

– Да открывайте, Владимир Николаевич! – не выдержал Медников. – Чего вы себе-то душу тянете?

– Стыдновато, брат Медников! – неопределенно протянул Лавров. – Закинули человечка черте куда, а сами…

Махнув рукой, он раскрыл наконец папку. Внимательно рассмотрел со всех сторон конверт, вдумчиво прочел оригинал письма, адресованного «тетушке Мэри», и только потом взялся за голубоватый листок с расшифровкой. Прочитав, снова взялся за конверт:

– Отправлено из Москвы тридцатого декабря минувшего года. Обработано Петербургским почтамтом четвертого января нынешнего. Доставлено нам когда?

– В тот же день, то есть позавчера. Я справлялся на почте, все достоверно: в канун Рождества, в ожидании лавины поздравительных писем и почтовых карточек, почтовики заранее привлекают к разноске дополнительных людей. А с поздравлениями нынче негусто, видать – вот и принесли сразу. Я, как вскрыл, сразу вам депешу в Варшаву отбил.

Лавров снова взял в руки оригинал письма на французском языке, начинающегося обращением к дражайшей тетушке Мэри.

– Как же ты ухитрился, Агасфер, письмо-то переслать? – пробормотал он.

– Поскольку отправление письма из Москвы совпадает по времени с возвращением в Белокаменную господина Краевского, тут, как говорится, и к бабке гадать не ходи! – пожал плечами Медников. – Только Берг мог, по всем раскладам, с Краевским весточку передать! А вернулся газетчик в Москву в конце декабря, «Русское слово» об этом событии протрубило – совпадает!

– А риск? Агасфер, насколько мне известно, ранее с газетчиком знаком не был. Как мог так рискнуть? И Краевского подставить, между прочим!

– Краевский, по моему разумению, не рисковал: письмо-то самое наибезобиднейшее! Шифр применен из наших старых, из тех, что «нераскалываемыми» именуют. Полагаю, к тому же, что первоначально письмецо в другом конверте было: на оригинале просматриваются следы клеевого клапана нерусского образца.

– Это я понимаю, брат Медников! Ты мне другое растолкуй: как Агасфер сумел Краевского, не будучи с ним знаком, под личиной Палмера в Японии расшифровать? Японцы не смогли, со своей мнительностью и подозрительностью, со своими секретными службами! В страну впустили, выпустили – а Агасфер, выходит, раскусил газетчика?

– Про то у самого Краевского спрашивать надобно, – вздохнул Медников. – Газета-то, «Русское слово», сами поминали, уже первый его репортаж из Японии тиснула! В Москву ехать надо, Владимир Николаевич!

– Если железнодорожники не забастуют, – мрачно откликнулся Лавров. – Железнодорожные мастерские, в вокзале говорили, уже на работу не вышли!

– То мастерские! – откликнулся с надеждой Медников. – Подвижному составу бастовать закон не велит!

– «Закон не велит»! Много у нас, в России многострадальной, законопослушных граждан-то осталось, брат Медников? – вздохнул Лавров.

Помолчав, ротмистр прихлопнул папкой по коленям.