Агасфер. Вынужденная посадка. Том I

Солдат вернулся один, на лыжах, которыми снабдил его Охотник. Он не успел снять кухлянку, плотный «капор», надеваемый туземцами под меховую шапку, штаны из шкуры оленя и даже бинт, которым для маскировки в городе обмотал голову и половину лица. И теперь стоял перед разгневанным капитаном Томео, вытянувшись по уставу и держа руки по швам. Его нелепый вид в женской одежде бесил капитана еще больше.

– Ты не солдат, а случайно попавший в армию ублюдок! Говенная голова! Тебе было приказано привезти сюда механика! Почему ты не привез его? Почему ты позволил Охотнику бросить тебя и куда-то исчезнуть?

Солдат молчал и только дергал правой рукой, словно пытаясь отдать честь, но вовремя вспоминая, что для этого неподобающе одет.

– Идиот! Расскажи все еще раз, с самого начала!

– Мы благополучно доехали до города, и в самом Отиайе сумели миновать патрули и найти дом старосты района, господин капитан! Я передал старосте ваш приказ насчет механика и предупредил о том, что ждет его в случае неповиновения. Староста испугался, но русских он, по-моему, боится больше. Он куда-то уходил и отсутствовал больше часа. Потом вернулся и сказал, что только один человек согласился помогать солдатам Императорской армии, но он не хочет ехать ночью. Завтра, то есть уже сегодня, он поедет на утреннем рабочем поезде в Тойохару и сойдет на полустанке тридцатого километра. Мы с Охотником должны были ждать его там, чтобы доставить сюда, а потом обратно на станцию. Староста по-русски растолковал все это Охотнику, и тот сказал, что понял. Мы с Охотником поехали на тот полустанок и там дождались утреннего поезда из Отиайя, но с него никто не сошел. Охотник дал мне лыжи и велел идти в лагерь, а сам на собаках куда-то поехал. Я не пускал его, но у него оружие, господин капитан! А мне оружие вы брать запретили. Это все, господин капитан!

– Пошел вон!

Капитан Томео в глубокой задумчивости достал портсигар, вставил в рот сигарету. Капрал, топтавшийся неподалеку, мгновенно подскочил и крутнул колесико зажигалки, с завистью поглядывая на портсигар и ловя носом ароматный дымок. И он, и солдаты давно уже курили вместо сигарет какую-то траву, от которой только першило в горле, а легкие разрывал мучительный кашель.

– Ну и что ты думаешь по этому поводу, готё? – повернулся к нему капитан. – Охотник все последние дни выпрашивал у меня разрешение на то, чтобы побыть с семьей, а тут не поехал в лагерь. Странно, не правда ли?

– Разумеется, господин капитан!

– Неужели он почувствовал неладное? – продолжал рассуждать вслух Томео. – Говорят, что у дикарей, в отличие от цивилизованных народов, обострено предвидение…

– Не могу знать, господин капитан!

– Конечно, не можешь, говенная голова! – вздохнул командир. – Ладно, капрал! Мой приказ остается в силе! Немедленно отправляй американцев под конвоем двух солдат к самолету. Мы выдвигаемся следом через два часа. Погрузи в запасные нарты всю провизию и боеприпасы: сюда мы больше не вернемся! Наш тайник в заброшенном поселке айнов цел. Мы сгруппируемся и проведем в Отиайе акцию устрашения! Я хочу казнить этого трусливого старосту – чтобы каждый японец в этом городе зал зарок и себе, и своим детям: приказы офицера Императорской армии священны и должны исполняться немедленно и без оговорок!

– Нас убьют, господин капитан! – уныло вздохнул капрал. – В Отиайе расквартировано много русских войск. Даже если мы сумеем ускользнуть после нашей акции из города, русские устроят облаву и перестреляют нас в тайге как зайцев!

– Прекрати эти пораженческие высказывания, готё Сино! Ты давал клятву не жалеть своей жизни во имя императора, и я не желаю тебя слушать!

– Наш император подписал капитуляцию, – возразил капрал. – Почему я должен погибать, если мой император признал поражение?

– Мне дорог каждый человек, способный держать в руках оружие, – вздохнул, в свою очередь, Томео. – И только поэтому я не расстреляю тебя в назидание другим солдатам! Шагом марш – готовиться к передислокации, говенная голова!

* * *

– Смотрите сами, господин капитан! Лопасти пропеллеров деформированы, и без специального оборудования выправить их невозможно! Скорее всего, этого не смогли бы сделать и в заводских условиях – проще заменить их новыми! – Лефтер старался, чтобы японец не почувствовал в его голове никаких торжествующих ноток. – Кроме того, произошла подвижка ледяного припая, и полыньи, в которую я посадил самолет, больше не существует! У «груммана» есть и шасси, его недаром называют самолетом-амфибией. Но для взлета и посадки самолета нужна гладкая ровная полоса не менее полумили длиной! Так что вам придется скорректировать ваши планы в соответствии с этими обстоятельствами, господин капитан!

– Замолчите, Лефтер! Зачем вы мне объясняете прописные истины, как какому-то дикарю? – устало оборвал его капитан Томео. – Замолчите и не мешайте мне размышлять!

Размышлять, собственно, было не о чем. Исчезнувшая полынья и подтвердившееся повреждения самолета порвали ниточку последней надежды вырваться из намертво захлопнувшегося русского капкана.