Агасфер. Вынужденная посадка. Том I

– Меня и банальный траулер устроит, – заявил Алдошин, сразу решив понахальничать и говорить с представителем сахалинского делового бомонда несколько свысока – когда-то еще представится такая возможность. – Хоть корыто с веслами – главное, чтобы судно было оборудовано сонаром. Или, как его называют, гидролокатором.

– Траулеров у меня нет, – кисло улыбнулся Александр Львович. – Не мой профиль. Яхта – извольте! Что касается сонаров и прочего – никогда не вникал, уважаемый Михаил Терентьевич! Знаю, что судно новое, что вся разрешительная документация оформлена. А вот технические вопросы – это, пожалуй, к капитану. Или…

– Ясно, Александр Львович, – не слишком почтительно перебил Алдошин. – Меня заверили, что техническую поддержку мне в вашей фирме окажут. Вижу, что что-то не склеивается. Если вы не можете гарантировать, что судно с потребным оборудованием через недельку будет ждать меня у пирса в Стародубском, я, пожалуй, пойду.

Алдошин не без труда выбрался из кресла:

– Придется снова звонить туда, – он неопределенно махнул рукой. – Я не мальчишка, чтобы бегать понапрасну. Всего доброго, Александр Львович!

– Погодите! – Глава холдинга был несколько ошарашен натиском свалившегося ему на голову ходока. – Я не сказал, что не могу выполнить просьбу из округа! Все будет сделано! Сейчас я приглашу своего заместителя, он технарь и лучше меня разбирается в технических вопросах. Если на яхте чего-то и нет, то к требуемому сроку будет! Вы присядьте, присядьте, Михаил Терентьевич! Может, все-таки кофе?

Алдошин с деланной неохотой снова погрузился в кресло и согласился на чашку чая. Припомнив пренебрежительную физиономию барышни из приемной, мстительно уточнил:

– Вьетнамского, если он у вас, конечно, водится. «Черный дракон», либо «Укус змеи»…

– Ага, сейчас поищем… Леночка, чашку вьетнамского чаю для нашего гостя – погляди, что там у нас есть. И Вартанова ко мне, срочно!

Через десять минут, получив заверения в том, что яхта к назначенному сроку будет ждать в указанном месте, Алдошин покинул офис «Континента», заметив на прощанье:

– Оператор гидролокатора у нас свой: мой партнер в Хабаровске, как вы понимаете, интерес афишировать не хочет. Так что распорядитесь, уж будьте добры, Александр Львович! Чтобы никаких неожиданных согласований не потребовалось… Да, и еще: мы будем крейсировать вдоль берега, а там везде ставные невода у рыбаков-прибрежников выставлены. Возможны э… непонимание и неприятные ситуации. Мне надо согласовывать этот вопрос с Хабаровском? Или вы тут, на месте, поспособствуете?

– Не мой профиль, но… Все согласуем, утрясем с департаментом по рыболовству, так что не беспокойтесь. Ну, а на крайний случай – хотите, откомандирую с вами начальника моей службы безопасности с парой бойцов?

– Буду весьма признателен!

На том и расстались.

Через пять дней Алдошин со своей неизменной спутницей Улькой, подхватив Морина, выехал в Долинск. Двухдневный запас времени до встречи в рыбацком поселке Стародубское яхты с гидролокатором он рассчитывал потратить продуктивно. Во-первых, местный краевед-«кузнечик» еще во время первой встречи клятвенно пообещал найти ему старую тетрадку с весьма многообещающими записанными воспоминаниями о прежних днях. А во-вторых, Алдошин намеревался вместе с Мориным пройтись вдоль долинского побережья на моторной лодке – поискать очертания берегов, схожие с запечатленными на старой фотографии, сделанной в феврале 1946 года.

«Кузнечик» не подвел, и торжественно передал Алдошину уже отсканированную копию обычной школьной общей тетради.

– Доктор Павленок, который рассказал мне эту историю, умер более пятнадцати лет назад, – сообщил он вместо комментария. – Приехал он в Долинск еще в пятидесятые, поднимал местное здравоохранение. Сам оперировал, выезжал на сложные роды в окрестные поселки, которых нынче и на карте-то нету. Стационаром заведовал – в общем, подвижником был, сейчас таких нет! Когда Павленок ушел на пенсию, со мной близко сошелся. Задумал мемуары написать, и не смог: руки уже плохо работали. У докторов, сами знаете, почерк и сам по себе не ахти, а тут еще тремор этот. Я почему запомнил название – у самого иногда руки дрожат, как с тяжестями повозишься. А у него постоянно пальцы тряслись, ложку в руках удержать не мог. В общем, рассказал Павленок мне эту историю – я ее и записал, еще в 1977-м.

– Насколько можно верить этим воспоминаниям? – поинтересовался авансом Алдошин, наперед решив заняться тетрадкой позднее, после морской экспедиции, в спокойной обстановке.

– Да вы что? – обиделся «кузнечик». – Павленок сроду брехуном не был! Что думал, то и говорил. И страдал за то сколько раз… Забыть что-то мог под старость, конечно. Или напутать. Но в общем и целом верить можно!

Поблагодарив краеведа, Алдошин тут же договорился с ним о ночлеге с другом: жил «кузнечик» один, а домишко был просторным, да еще и с огороженным двором – есть где оставить машину на ночь и выпустить погулять Ульку, которая к старости стала патологически избегать собачьего общества.