Агасфер. Вынужденная посадка. Том I

– Больше никакого оружия в тайнике не было, – твердо ответил Лефтер.

– И даже гранат? – вкрадчиво поинтересовался японец.

– Гранат я не видел, господин капитан. Впрочем, до дна ящика я не добрался – спешил вернуться. Может, и были… Я ведь искал главным образом продовольствие! Его там тоже не было.

– Оставим пока этот вопрос открытым. Посмотрим, что скажет по своему возвращению Охотник, – кивнул японец. – Как только я увидел найденные у вас японские воинские документы, я догадался, что вы были в той хижине. И сразу отправил туда своего «союзничка». Вернемся к вашему самолету-амфибии. Его можно починить?

– Если бы это было возможным, я вряд ли бы имел удовольствие познакомиться с вами, господин капитан!

– Я приветствую ваше чувство юмора, Лефтер! А что до остального… Впрочем, завтра я отправлю к самолету двух моих солдат, понимающих толк в механике. И если вы меня обманываете, то я заставлю пожалеть вас об этом, Лефтер!

– Посылайте, – пожал тот плечами. – Они напрасно потратят время, только и всего.

– Посмотрим. Теперь о вашем грузе, Лефтер. Вы утверждаете, что уничтожили его вместе с документами?

– Да. Таков был приказ…

– И вы даже не догадываетесь, что именно должны были передать на крейсер?

– Но вы же тоже военный, господин капитан! Офицер! Неужели вы не знаете, что высшее командование далеко не всегда посвящает подчиненных в военные тайны?

– Замолчите, Лефтер! Я устал слушать ваше вранье! – впервые за все время допроса японец повысил голос. Однако тут же, словно спохватившись, извинился. – Прошу прощения за несдержанность, Лефтер! Нервы, как вы понимаете! Но вы, кажется, хотели повидаться с вашим другом Райаном? Пойдемте, я провожу вас!

Японец встал, накинул на плечи шинель, проворно поданную сторожившим каждое движение своего офицера капралом. Дождался, пока Лефтер поднимется с пола, и, придерживая за локоть, повел к выходу. Проходя мимо сидящих у очага неподвижных фигур, японец неожиданно остановился:

– Кстати, Лефтер, вы знаете, что это за люди?

– Вы сами назвали их дикарями, – хмыкнул тот. – Очевидно, какие-то аборигены…

– Это айны. Таинственный исчезающий народ. Никто, и они в том числе, не знают, откуда пришли на эти острова. Где их историческая родина… Обратите внимание, Лефтер, у них не монголоидный, а европейский тип лица! – Японец бесцеремонно взял ближайшего аборигена за макушку и повернул его лицо к американцу: – Видите? Они ведут примитивный образ жизни, схожий с обычаями других малых народов Севера – но на этом сходство кончается! У них особый язык, у них особая религия. Мне доводилось слышать, что их религия по глубине проникновения в сущность мира превосходит, и христианство, и магометанство, и буддизм… Вы улыбаетесь, Лефтер? Не верите мне?

Японец вздохнул:

– Впрочем, ничего удивительного: все американцы невежественны. Вас не интересует мир вокруг вас, не интересует сущность вещей и все то, что не является американской прагматикой. Пойдемте, Лефтер, я покажу вам еще кое-что!

Выйдя из хижины, японец достал портсигар, закурил, предложил сигарету собеседнику. Когда тот отказался, пожал плечами, спрятал портсигар и показал рукой на небольшое строение из коротких бревен на краю поляны.

– Я не буду спрашивать у вас – что это такое. Вы все равно не знаете. Это «дом живого божества» айнов…

Лефтер присмотрелся: строение очень напоминало, если не считать размеров, детские поделки, сложенные «колодцем» из спичек. Он и сам когда-то строил в родительском доме такие. Перед ним был куб футов по шесть в каждом измерении. Сквозь довольно большие щели между бревнышками что-то чернело.

– Как правило, айны не охотятся на медведей, – начал рассказ японец. – Но раз в три-четыре года их лучшие охотники выслеживают беременную медведицу, залегшую на зиму в берлогу. И ближе к весне, когда у нее появляется потомство, убивают ее. А медвежонка-сосунка отдают в самую достойную семью. Женщина выкармливает медвежонка своим молоком, ухаживает за ним лучше, чем за собственным младенцем. Когда медвежонок подрастает и становится способным удрать в лес, его с почетом помещают в эту клетку и продолжают кормить и ухаживать еще три-четыре года. Медведь получает лучшую пищу даже в самые голодные для племени времена. А когда наступает время, его выпускают из клетки и со всеми почестями проводят уникальный «обряд проводов» – иоманте…

– Выпускают на волю? – позволил себе догадаться Лефтер. – Чего ж тут уникального? Такие обычаи, я знаю, есть у многих народов. И американцы иногда выпускают на волю пойманных зверушек и птиц…