Агасфер. Вынужденная посадка. Том II

г. Отиай (Долинск), весна-лето 1946 года

Старший оперуполномоченный Особого отдела контрразведки СМЕРШ Евгений Забродкин спрыгнул с заднего колеса «студебекера», откуда заглядывал в потрепанный кузов, отряхнул ладони и покосился на топтавшихся у кабины рядом с водителем конвоиров:

– Ну, а этого, который у кабины обделанный сидит – тоже в покойницкую повезете? Вытаскивайте его оттуда, байстрюки! Или мне прикажете вашу работу исполнять?!

– Боится он. Не хочет вылазить! – шмыгнул носом конвоир постарше, пытаясь приладить на место полуоторванный погон с двумя грязноватыми лычками младшего сержанта. – В тайге его еле из-под валежника выманили, штыком пришлось «подбадривать», покеда в кузов не загнали… Вот, погон, считай, напрочь оторвал! И тут забился под скамью и воеть только…

– А тут не лес, товарышш лейтенант! – искательно улыбнулся второй конвоир. – Тут люди кругом, не пошшекотаишь самурая-то! Вон же убогий, звар’яцелы чалавек, кажуть!

– Убогий? – Лейтенант с интересом поглядел на бесхитростное лицо паренька: – Сам-то откуда будешь, «чалавек»? Беларусь?

– Ага, с-под Могилева мы, – радостно заулыбался парнишка.

– Это хорошо, что с-под Могилева. Только япончика-то из кузова вытаскивать надо, хлопчики! Давайте живенько, и так людей на улице собрали! – Лейтенант повернулся к шоферу: – А остатних – в покойницкую, при райбольнице!

Шофер пожал плечами: туда так туда!

Под строгим взглядом лейтенанта конвоиры, повздыхав, полезли в высокий кузов. Долго там громыхали, вполголоса матерились, потом все же вытащили из-под лавки и положили животом на борт японца в солдатской форме. Тот поскуливал, намертво вцепившись в ободранные доски, а конвоиры, похоже, всерьез обозлились и выпихивали его как могли.

– Прими ж ты его! – прикрикнул лейтенант на шофера. – Чего в руль свой вцепился? Никто не отнимет! Эти дундуки сейчас его головой об землю «приложат» ведь! И будет у нас еще один мертвяк!

Изловчившись, шофер ухватил пленного за воротник и стянул его борта, еле успев подхватить у самой земли. Конвоиры ссыпались следом, подхватили японца, норовившего спрятаться под машиной, поволокли в отдел. Лейтенант Забродкин покачал головой, оглянулся на стоящих неподалеку молчаливых женщин и пошел следом. Дело было тухлым, и к бабке не ходи… Такого не разговоришь…

– Молчит, товарищ капитан! – докладывал он через час заместителю начальника Особого отдела. – Забился в угол и скулит только. Сильно напуган!

– А с трупами что?

– А что с ними может быть, товарищ капитан? Разлагаются потихоньку… Главврач райбольницы шумит, грозит в штаб Армии жалобу написать. Ледник растаял, добрых покойников держать негде, а мы им бандюг мертвых из тайги возим и возим…

– Сколько уже за месяц навозил, Забродкин?

– Вместе с этими пятнадцать будет, товарищ капитан! Который живой – шестнадцатый…

– М-да… Плохо работаешь, Забродкин! Четвертый эпизод в тайге уже, а у тебя ни подозреваемого, ни версии стоящей! Плохо! И этого, спятившего, у нас не держи – сдай в больничку, если он сумасшедший!

– Почему версий нет? – обиделся лейтенант. – Есть версия, снайпер орудует в тайге! У всех убитых по одной сквозной дырке в голове. Пуль в головенках нету, из винтаря садит…

– И что за снайпер такой может быть, Забродкин? Откуда он такой взялся, народный мститель, а? Что осведомители твои думают? Убивают-то их братьёв, японцев!

Лейтенант пожал плечами: а что могут думать осведомители, коли они все городские, а снайпер в тайге охоту открыл?

Была у Забродкина, правда, одна зацепка. Но хлипкая очень, основанная на предположениях одного из его осведомителей. Тот утверждал, что таинственный снайпер есть не кто иной, как Охотник-гиляк, чью семью японские солдаты всю зиму держали в заложниках, а потом по какой-то причине так всех и порешили.

Что ж, мотив для мести был достаточно убедительным, и Забродкин попытался разыскать Охотника. Но где же его сыщешь? Всю свою длинную жизнь он был, как говорится, перекати-поле, кочевал по острову где хотел, и никакие власти ему указом не были. Попав после операции по ликвидации японской банды в местную райбольницу с контузией, Охотник отлежал там пару месяцев – и снова ушел в тайгу.

Лейтенант-дознаватель, воспользовавшись приказом начальства, сдал сошедшего с ума японского окруженца в больницу. И там, выдержав очередной «бой» с главным врачом Павленком, попытал его на всякий случай – не оставил ли гиляк каких-то сведений о своем возможном местопребывании?

Но Павленок только разбушевался пуще прежнего. Он тут же припомнив особисту про перегруженную по «милости» военных властей покойницкую и потребовав конкретного ответа – кто, когда и за чей счет будет хоронить полтора десятка японских жмуриков. А насчет старика-охотника сказал прямо: