Агасфер. Золотая петля. Том 2

Проводив товарищей, Линь принялся за уборку теплушек, одна из которых была для экспедиции домом на колесах, а вторая использовалась для перевозки лошадей. Посвистывая, он быстро прибрался в доме и направился ко второй теплушке. Однако, взявшись за откатную дверь, молодой китаец на мгновение замер: в вагоне послышался какой-то звук. Облизав мгновенно пересохшие губы, Линь поглядел в сторону удаляющейся кавалькады: более всего ему хотелось пуститься вслед и доложить об услышанном Бергу. Но, может, он ошибся? Одна только мысль о том, что он может стать объектом насмешек Безухого, заставила молодого китайца вспыхнуть.

Приникнув ухом к дощатой стенке вагона, Линь напряженно прислушивался…

Нет, он не ошибся: внутри вагона был кто-то чужой. Что-то тихо стукнуло и покатилось по полу теплушки… Звякнул металл – кто-то задел бидон с водой для лошадей… Сжав зубы, Линь взвел курок револьвера и рванул дверь вбок.

В хлынувшем в нутро теплушки потоке света мелькнула темная фигура. Застыв на мгновенье от неожиданности, фигура метнулась в сторону. Нажимая на курок револьвера, Линь в последнее мгновение чуть повел стволом вверх, направив пулю над головой незнакомца. И грозно крикнул:

– Эй, бросай оружие! Выходи, пока из пулемета не покрошил! Ну!

Через мгновение из темноты послышалось:

– Эй, ходя, не стреляй! Я выхожу… У меня нет оружия!

Глава тридцать девятая Мертвый блокпост (Сибирь, блокпост Чалдон, 1921 год)

Блокпост Чалдон встретил путников тишиной. На дебаркадере полустанка мелькнула и испуганно спряталась за дверью конторы фигура в распахнутой железнодорожной шинели. Агасфер понял: станционный смотритель просто отвык от людей и принял кавалькаду из трех повозок и вооруженных людей за банду. Оставив спутников у края помоста, Агафер отправился на переговоры один. Ему стоило немалого труда убедить железнодорожника в том, что ему не причинят вреда. Наружу человечек так, впрочем, и не вышел – переговоры велись через щель приоткрытой двери. Вернувшись к друзьям, Берг устало пояснил:

– По-моему, он продолжает считать нас лихими людьми… Говорит, что из железнодорожников на блокпосту только он да еще два обходчика путей. Они же сцепщики вагонов, обслуга водокачки и стрелочники. Клянется, что из поселка на станцию никто не ходит, и он не знает – есть ли там люди… Боже мой, Россия… Что с тобой сотворили! Поехали в разведку, господа!

Заросший травой проселок тянулся мимо полудюжины сгоревших домишек с торчащими трубами печей. Прочие дома стояли чуть поодаль – поэтому их, видимо, и пощадил в свое время огонь. Вид тех домов, правда, был нежилой. Разбитые или заколоченные окна, заросшие буйными сорняками палисадники… Даже собачьего лая – непременного деревенского атрибута – и того здесь не было слышно. Путники постояли у крайнего дома, огляделись.

– Они что – сбежали все отсюда? – недоуменно повернулся к отцу Андрей.

Не отвечая, тот быстро прошелся вдоль уцелевших домов, заглядывая через низкие заборчики. Вернувшись обратно, он тихо сообщил:

– Поселок обитаем. Там, подальше, пара засаженных огорода. Грядки недавно политы. Но людей не видать, явно прячутся – черт знает за кого нас приняли… Думаю, что люди могут быть здесь, – развернувшись, он кивнул на последний дом. – Я попробую зайти туда один: при виде нашей компании люди могут наделать глупостей!

Решительно отворив скрипнувшую калитку, он зашагал по чисто выметенной дорожке к крыльцу крайнего дома. И тут же полуоткрытая створка углового окна дрогнула, оттуда высунулся винтовочный ствол.

– Не подходи! – раздался детский ломающийся голос. – Стрельну! Ей-богу, стрельну!

Послышался характерный звук передергиваемого затвора.

Агасфер моментально остановился:

– Мы не собираемся делать кому-либо дурное! Пожалуйста, выйди, надо поговорить!

После минутной паузы тот же мальчишеский голос приказал:

– Тады пусть остальные подалее отойдут. И ты спиной повернись, куртку задери!

Поморщившись, Агасфер повернулся, сумев незаметно сбросить в кусты заткнутый за ремень маузер. Махнул рукой остальным:

– Всем отойти!

– Стой, где стоишь! Чичас…

В доме послышались спорящие голоса, хриплый надрывный стариковский кашель. Наконец входная дверь скрипнула, и в щели вслед за винтовочным стволом показался запачканный нос и настороженно моргающий глаз. Агасфер стоял не шевелясь.

Наконец мальчишка лет двенадцати полностью выбрался на крыльцо и скомандовал:

– Садись, дядя, на землю. Тогда поговорим…

– Мне потом вставать трудно будет с одной рукой. И старый я уже, – попробовал поторговаться Агасфер.

– Ну, тогда стой, – мальчишка оказался покладистым. – Тебе чего тут надоть? Здесь тока я с дедом Михеем живу. Он тоже инвалид, одной ноги нету. И помрет, наверное, скоро – с зимы, как застудился, хворает… Хлеба нету, самогона нету… Чего надоть-то?

– А где ж твоя мамка? Другие бабы где? Мне Катерина со станции Тыреть говорила, что тут человек пятнадцать живет, – вопросом на вопрос ответил Агасфер. – Помнишь Катерину? Она сюда приезжала.