Агат Кристин: Кубок Стихий

Так, стоп! Агат только сейчас сообразил, что все это время рыжая негодница оказывается на нем сидела. Он всего лишь успел удивиться, как она там вообще оказалась, как события понеслись очень быстро. Не собираясь вдаваться в подробности, ведьма практически мгновенно вырастила в ладони искрящийся огненный шар и, не раздумывая, швырнула им в Агата. Он только и успел, что отпихнуть Софью с линии огня, а сам загородился медным подносом, на котором девочки принесли чай.

Все остальные ведьмочки, кроме Алисы, хором охнули, закрыв лица руками, но огненный шар благополучно отрикошетил от подноса и ударил в пол у Агата между ног, обдав его вонючим едким дымом. Зато поднос, в свою очередь, отскочил Агату прямо в лицо и ударил под правый глаз. Все остальные девочки, кроме Алисы, охнули еще раз, схватившись, кто за грудь, кто за щеки.

Однако разъяренная ведьма не собиралась довольствоваться своим промахом. Она замахнулась на Агата вторым огненным шаром и тот инстинктивно снова прикрылся уже проверенным в обороне подносом. Впрочем, в ход его пускать не пришлось. На защиту милого Агатушки встала Софья.

– Мама не смей! – крикнула она, загораживая опешившего парня своей грудью.

– Ах, ты бесстыжая девчонка! – возмутилась ведьма. – Матери перечить вздумала?!

Но на помощь своей подружке пришли остальные ведьмочки, опять же помимо Алисы. Они все кинулись к взбешенной ведьме, галдя наперебой, как чайки над портовой свалкой. Опешившая ведьма отступила было под таким натиском, потушив фаербол и озираясь по сторонам.

– А ну, цыц! – от грозного окрика миледи Лагуны замолчали все. А висевшая под люстрой мышь Софьи, мирно себе спавшая все это время, с перепугу свалилась прямо в вазу с бисквитами.

Рыжая ведьма оправилась первая, и попыталась было, что-то возразить, но одним лишь движение брови миледи пресекла все дальнейшие поползновения.

– Сирена, спустись на первый этаж и жди меня в гостиной, – приказала главная ведьма.

Ее рыжая коллега нехотя, но все же смирилась и молча вышла из библиотеки, гордо подняв голову. Лагуна повернулась к девочкам, притихшим, словно мышки под веником.

– Вы приберите здесь все и можете отправляться по домам. Сегодня занятий уже не будет. А ты, – миледи в два быстрых шага оказалась возле стола и, взяв за шкирку внука, вынула его из кресла, – пойдешь со мной.

Влекомый рассерженной бабулей, Агат только и успел растерянно помахать ручкой подружкам на прощание. Те грустно помахали в ответ.

Из библиотеки в коридор, потом направо и до самой своей спальни, главная ведьма всю дорогу волокла внука за собой, как нашкодившего щенка. Тот не сопротивлялся, прекрасно понимая, что, в общем-то, это бесполезное занятие. Толкнув дверь, миледи сначала впихнула в комнату великовозрастную дитятю, и только потом зашла сама. Яростно захлопнула за собой дверь, от чего колыхнулись тяжелые гардины на окне.

Шторы были задвинуты почти целиком, и в спальне миледи царил полумрак, но все же можно было разглядеть в углу кровать под балдахином, тяжелый комод у стены, шкаф с книгами, банками, склянками с заспиртованными в них наглядными пособиями и прочий подобный инвентарь.

У другой стены полным хозяином чувствовал себя камин, сложенный из грубо отесанного серого камня. В нем, над неугасимыми углями лениво булькал котелок с каким-то варевом. Агат сколько себя помнил, этот камин никогда не стоял потухшим, даже когда в доме никого не было, и всегда в том котелке варилось какая-нибудь гадость. Он никогда не интересовался составом этих бульонов, особенно перед обедом.

У изголовья кровати стоял будуарный столик чудесной резной работы, подаренный миледи еще лордом Альфердом на первый год совместной жизни. Над столиком висело мутноватое зеркало в старинной потемневшей раме. Это зеркало уже в годы молодости миледи слабо, что отражало, но все же оно было самой большой ценностью в приданом юной Лагуны. Доставшееся ей от матери, а той от ее матери и так черт его знает, сколько поколений к ряду. Этого зеркала Агат в детстве очень побаивался и даже однажды хотел его разбить, но все же, со временем ему удалось наладить с ним отношения.

– Ты меня слушаешь, или нет?! – раздался гневный возглас бабули.

– Что? – Агат удивленно обернулся и только сейчас понял, как глубоко ушел в воспоминания детства, что пропустил мимо ушей нотацию, которую все это время читала ему миледи.

Шагая от стены к стене, подметая длинным подолом пол и нервно потирая руки, она выговаривала внуку:

– Отлучилась по делам на пару часов, называется. Прихожу домой, а тут дым коромыслом. Радость несусветная – внук приехал, – всплеснула рукавами, словно птица крыльями, – Явился в кои-то веки. Наконец-то навестил родные пенаты, а то ведь совсем забросил бабушку.

– Не правда, – возмутился Агат, пальцем теребя матерчатую кисть на балдахине кровати. – Никого и никуда я не зашвыривал. Наговариваете вы на нашу фамилию. Грех это.