Агата и тьма

– Сэр, это дело серьезное. Право же, мне не нравится ваше фривольное отношение.

Улыбка Стивена поблекла:

– Прошу прощения. День был долгий, и – я нисколько не желал бы унизить покойную мисс Уорд – мне пришлось решать проблемы жизни и смерти, связанные с войной и нашими молодыми людьми, которые рискуют жизнью. То, что вы пожелали втянуть меня в это просто из-за моей «репутации» – полная нелепица, и вместо того, чтобы оскорбиться, я решил посмеяться.

Инспектор, у которого день тоже был долгим, встал, кивнув:

– Я вас понял… У вас была возможность навести справки относительно курсанта Камминза?

Стивен тоже встал, доставая небольшой сложенный листок из внутреннего кармана пиджака.

– Вот адрес, где расквартирован Камминз, и фамилии нескольких старших офицеров. Вы могли бы застать его сегодня: он на пожарном дежурстве.

– Его жена нам сказала. Я так и сделаю.

Агата также поднялась с места. Она встала между мужчинами, взяв каждого за руку, словно добродушный рефери.

– Я предоставлю вам провести разговор самостоятельно, инспектор, – сказала она. – Боюсь, что на сегодня с меня хватит расследований.

– Понятно, миссис Маллоуэн.

Неожиданно взяв на себя роль хозяина, Стивен объявил:

– Я провожу инспектора Гриноу до машины, дорогая.

И, взяв за локоть, он повел его к двери и вывел на улицу.

Остановившись в дверях, она смотрела, как за невысокими кирпичными столбами ворот совершенно серьезный Стивен Глэнвилл беседует с Гриноу. Лицо у того тоже было серьезным, хотя это был явно вежливый обмен фразами, а не спор.

Когда следователь уехал на своем «Остине», Стивен вернулся на крыльцо.

– Ваше поведение, – сказала она, – было просто возмутительным.

– Мне не на что было ориентироваться: мне не приходилось бывать подозреваемым в убийстве.

Она прочла на его лице следы усталости от жизни, которую он сейчас вел: проблемы Уайтхолла, сложности жизни вдали от семьи, – и поняла, насколько фальшивым было его недавнее легкомыслие.

Она внезапно догадалась, о чем он говорил с Гриноу: несомненно, снова выдвигал аргументы против участия Агаты в расследовании.

– Вы и правда обо мне беспокоитесь? – спросила она, тронув его за рукав.

Сверкнула дьявольская полуулыбка:

– Осторожнее: помните, какой я мошенник с дамами… Может, поужинаем в местном ресторане, дорогая? Сегодня блюдо дня без карточек – печеная треска с фрикадельками из дикой моркови.

Агата поморщилась.

– Тайное оружие Гитлера, – проворчала она.

Однако захватила пальто и пошла с ним.

11 февраля 1942 года

Итак, к вызванным сумраком опасностям затемнения и другим тревогам и неудобствам военного времени прибавился новый и в то же время слишком хорошо знакомый страх.

Пресса, в особенности бульварная, с кровожадной радостью смаковала столь традиционную доморощенную угрозу, делясь ею с читателями: казалось, журналисты скандальной прессы с радостью ухватились за возможность прервать длительное повествование о мировых бедах: падение Сингапура, продвижение роммелевского[7]Африканского корпуса по Западной Сахаре – ради доброй старой британской кровожадности.

Все респектабельные женщины, вынужденные в одиночку идти по темным заснеженным улицам, добираясь к бомбоубежищу, двигались поспешно, по-птичьи испуганно озираясь, страшась, что затаившийся убийца может выскочить из дверного проема или из-за угла, чтобы настичь очередную жертву. Но были ли безопасны бомбоубежища, если понедельничную жертву нашли именно в одном из них?

И как же не слишком респектабельные женщины Лондона?