Агент чужой планеты

Это была убогая коммуналка -- обшарпанная, зловонная, как пивнушка, из которой мы ушли, с наэлектризованной атмосферой нескончаемых скандалов.

Все имущество Сапога заключалось в железной кровати, кочковатом матрасе, пропитанном то ли высохшим пивом, то ли мочой, и трех ящиках -- один использовался в качестве стола, два других -- как табуретки.

Хлопнув стакан, старик окончательно окосел и готов был поведать что угодно.

Вскоре я знал, что у него есть сын, отбывающий срок за вооруженный грабеж, и два младших брательника, живущих в деревне, которых он не видал уже лет двадцать -- живы ли?

А далеко ли деревня, спросил я, полагая, что она -- на другом краю России. Нет. Оказалось, что родимая деревенька Сапога находится в восьмидесяти километрах от города. Отчего же не встречаетесь? Некогда. Да и денег на проезд нет. Такая вот неразрешимая проблема.

Я, придумав какой-то повод, предложил навестить его родичей хоть завтра, пообещав прихватить выпивку и закуску.

Назавтра мы отправились в путь.

Брательники Сапога, к счастью, здравствовали.

Это были такие же опустившиеся личности.

Двор, заросший бурьяном и чертополохом, полузаброшенный огород, темная, вросшая в землю изба, пропитанная все теми же дурными запахами...

Застолье закончилось тем, что брательники, а также вся многочисленная их родня сцепились в пьяной драке. Если бы не мое биополе, досталось бы и мне на орехи. Физиономия Сапога украсилась лиловым синяком под правым глазом и широкой ссадиной на левой скуле. Вдобавок он лишился двух зубов. Думаю, последних.

Зато мои часы гудели не переставая. Золотистая стрелка металась по кругу, словно не ведая, на кого указывать.

В деревне я обнаружил аж тринадцать дизов! Таким образом, с учетом самого Сапога, его отпрыска, томящегося за решеткой, а также семейства Ошметкиных, моя коллекция возросла до восемнадцати персон.

Принимай, Диар, своих сынов и дочерей!

Я составил анкету на каждого и передал сведения Мамалыгину.

После этой поездки мои представления об особых качествах дизов отпали сами собой.

Но следующий обнаруженный мною диз -- молодой ученый Федор Пабышев -- был действительно неординарной личностью.

Он стал самым близким моим другом. С ним связана моя первая публикация. И он же, вернее, память о нем -- моя постоянная незатихающая боль...

О Федоре я должен рассказать подробнее.

Все началось с редакции одного из журналов -- "Молодая смена", куда я давно уже похаживал, пытаясь пристроить цикл своих рассказов о "космическом волке" Аристархе Парамонове.

Редактору рассказы понравились, он обещал давать их по одному, но сроки откладывались от номера к номеру. Даже мое биополе не помогало. Устав от бесконечной волынки, я однажды потребовал разъяснений.

-- А хочешь опубликоваться в следующем номере? -- загадочно спросил редактор.

-- Еще бы!

-- Напиши хороший очерк. Прозу и стихи в редакцию несут чемоданами. А очерки почему-то никто не пишет. Брезгуют! Даю тебе отличную тему! В Институте сплавов недавно создана лаборатория по "проблемам порошковой металлургии. Работают в ней в основном молодые ребята. На энтузиазме. Напиши страниц пятнадцать-двадцать. Получится -- сразу отправим в набор. Слово!

Прямиком из редакции я отправился в Институт сплавов.

Руководителем лаборатории оказался молодой человек года на два старше меня -- худощавый, смуглый, брызжущий энергией. Звали его Федором Пабышевым. Своей увлеченностью он невольно вызвал в моей памяти образ Виталия и Олега, моих когдатошних институтских кумиров.

Выслушав меня, он весело вскинул лобастую голову с копной черных, артистически взъерошенных волос:

-- Идея заманчивая! Но... Вы что-нибудь знаете о порошковой металлургии?

-- Нет, -- честно признался я. -- Но я два года учился в техническом вузе, так что, надеюсь, разобраться смогу.

-- Попробуйте. Популяризировать идею нужно. Тем более что порошковая металлургия -- такое же древнее творение человека, как и египетские пирамиды...

В течение двух часов он рассказывал мне о возможностях этого метода в ракетостроении, авиации, автомобильной промышленности, о том, что металлический порошок легко сплавляется с размельченной керамикой, пластмассой и стеклом, рождая сказочные комбинации и открывая необозримые перспективы. Дешево, выгодно, экологично! Безотходное производство!

Словом, именно порошковая металлургия, а не какие-то там утопии -светлое будущее человечества.

Поведал он и о том, что финансируется лаборатория крайне скудно, отношение к ней со стороны руководства снисходительное, как к некой забаве. Он не жаловался. В его голосе звучал веселый задор, желание вытянуть дело, одолев все преграды.

Расстались мы проникнувшись взаимной симпатией.

(Я еще не знал, что он -- диз, поскольку в тот раз на мне не было часов-прибора.)

Чтобы не ударить лицом в грязь, я отправился на следующий день в библиотеку, набрал литературы по порошковой металлургии и в течение недели добросовестно штудировал ее, делая многочисленные выписки.

Еще неделю я работал над очерком, затем явился к Пабышеву с готовым экземпляром.