Агент, переигравший Абвер

– И с костюмом, и с Симоном. И мы в этом поможем Гоар, – хлопнул ладонью по столу Агаянц, внутренне улыбаясь тому, как дал себя подловить на слове этому сметливому юноше.

Учиться полезно всем и всегда. Хусейн-хан, он же германский резидент Франц Майер, находясь нелегально в Тегеране для проведения дестабилизационных мероприятий и борьбы с англо-советскими союзниками, в свободное от подрывной работы время совершенствовал знание языка фарси, а также изучал нравы, обычаи и особенности персов. Это позволяло ему лучше узнать своих противников, понять логику их действий и даже предугадывать кой-какие события. Взять хотя бы случай, когда, скрываясь на конспиративной квартире, Майер в состоянии депрессии едва не отправил к праотцам двух иранских солдат, постучавших к нему в окно. Кстати сказать, посыльных командующего исфаханской дивизией генерала Захеди. Того самого генерала, которого Майер считал человеком верным, надежным и весьма эгоистичным. Видимо, за то, что военный чиновник снабдил его деньгами, продовольствием и, что немаловажно, помог наладить связь с мятежными вождями кашкайских, бахтиарских, курдских племен и оппозиционно настроенными иранскими военачальниками. Взамен Захеди после изгнания союзнических войск из страны «эгоистично» надеялся стать верховным правителем Ирана, при германской поддержке, конечно. Так вот, наблюдая за тем, как солдаты топтались во дворе (один из них держал в руках пакет), загнанный своими страхами в угол Майер пытался решить, кого первым подстрелить из парабеллума – того, что с белым пакетом – худого длинного парня, или второго, тоже худого, но чуть пониже ростом. Пока Майер размышлял, тот, что с пакетом, собрался было в очередной раз постучать в окно, но, раздумав, сунул его в проем под дверь и обратился к товарищу: «Идем, Халиб, так и доложим генералу, что письмо передали из рук в руки, как было приказано. Нам неприятности не нужны». Это его и спасло от немецкой пули. Майер, свободно понимавший по фарси, опустил пистолет и, повернувшись к двери, поднял с пола злополучный пакет, зная, что тот от Захеди. В конверте на листке был начеркан кодовый текст из одного предложения, означавший, что в месте закладки – в тайнике – для Хусейн-хана имеется письмо. Дело в том, что, когда у Майера стали сдавать нервы, он перестал выходить из дому. А в закладке его ждало зашифрованное донесение Захеди, которое Майер не взял в назначенный срок. Это могло означать все что угодно, в том числе наихудшее развитие событий в шпионской жизни и деятельности Майера, с учетом участившихся в последнее время провалов немецких агентов. Поэтому солдатам было строго велено передать пакет лично в руки человеку, который, отворив им по указанному адресу, представится Хусейн-ханом. Но персидские солдаты в силу различных обстоятельств выполняли порой распоряжения своих командиров с точностью до наоборот, докладывая при этом, что все исполнили согласно приказанию. Эту черту иранских военных образца сороковых годов Майер постиг на собственной шкуре. Он был как раз в Тебризе, когда туда вошли советские войска. На его глазах немецкий инструктор Херман, которого иранские солдаты почему-то называли Абдуллой, приказал готовиться к бою, но те, сославшись на то, что им не выдали патронов, побросали ружья и разошлись по домам. Майер с Абдуллой едва не попали тогда в лапы советам. Проклятый Восток! Предатели и недочеловеки! Невозможно, невозможно, постоянно имея дело с теми, чьи особенности диаметрально тебе противоположны, вынести все, вытерпеть и не свихнуться. В висках застучали молоточки. О, эта боль, она умеет подкрасться незаметно и выстрелить, как пистолет. Ммм!.. Очень хочется выхватить автомат и открыть беспорядочную стрельбу!.. Это будет конец всему!.. Надо держаться! Надо!..

Вот уже почти полгода Майер старался, как мог, «не слететь с катушек». В один из дней, когда он четко понял, что, если не «проветрит» мозги, может точно кого-нибудь прибить, переоделся в персидского крестьянина и вышел из дому. Хотелось прогуляться по площади Туп Хане, может, посидеть в чайхане. Он так и сделал. Когда вошел в чайхану, огляделся исподлобья и едва не вскрикнул с досады: «Какой сегодня день?! Четверг»?! Совсем забыл! Майер посмотрел на часы… Было как раз время, когда он встречался в этой самой чайхане со своим агентом-персом. Как можно было забыть?! Как?.. Никогда такого не случалось. Но интуиция!.. Какая, к черту, интуиция?.. Предобморочное состояние духа!.. Так и до провала недалеко… А почему? Что, собственно, случилось?.. Вот он, агент, сидит за вторым столиком, как и положено. Перед ним закрытая доска для игры в нарды. Это знак ему, Майеру, вернее Хусейн-хану, что все в порядке. А что в порядке?.. Почему он – представитель высшей расы – должен находиться в этой душной, грязной чайхане, в окружении дикарей, затравленный проклятыми советами и англичашками!.. Все-все! Спокойно.

Хусейн-хан подошел к своему агенту, поздоровался на фарси, присел. Агент раскрыл доску для нард:

– Партию?..

– Пожалуй.