Агент Соня. Любовница, мать, шпионка, боец

Пока гестапо охотилось за Робертом и Юргеном Кучински, неутомимый Том Гивенс из муниципальной полиции Шанхая брал в кольцо советскую агентуру. На основании “признаний” арестованных коммунистов ирландский детектив составил список иностранцев, подозреваемых в шпионаже на Советский Союз. В списке значился Рихард Зорге. И Агнес Смедли. Вскоре после отъезда Зорге в Москву Агнес тоже направилась в Советский Союз.

Урсула сделала то же самое.

Глава 6. Воробьевка

Генерал Ян Карлович Берзин, начальник 4-го управления РККА, был доволен Рихардом Зорге. Шпион под кодовым именем Рамзай выполнил все поставленные перед ним задачи и даже больше: он выстроил эффективную агентуру, успешно преодолел неприятности, связанные с делом Нуленса, и продержался в Шанхае три года целым и невредимым – если не считать перелома ноги. О технике выживания генерал Берзин знал не понаслышке. Сын латвийского крестьянина, Берзин возглавлял революционный партизанский отряд, сражавшийся против царской армии, и дважды убегал с сибирской каторги, пока не вступил в Красную армию. Во время ленинского красного террора Берзин систематически прибегал к расстрелу заложников, считая это эффективным методом подчинения, а в 1920 году был назначен руководителем 4 – го управления, первого советского бюро военной разведки. Берзин был обаятелен, честолюбив, невероятно жесток и предельно конкретен в своих распоряжениях; блестящий организатор с волчьим взглядом и ледяной улыбкой, он создал обширную всеобъемлющую агентуру “нелегалов”, работавших под прикрытием в важнейших городах мира. 4-е управление требовало от сотрудников безукоризненной верности, зачастую отвечая им беспредельным вероломством: если офицер или агент совершал ошибку, если агентура оказывалась скомпрометирована, разведчикам оставалось рассчитывать лишь на самих себя; любого сотрудника, подозревавшегося в государственной измене, ждала немедленная смертная кара. По словам одного бывшего агента, Центр славился своим “хладнокровием”. “Он был совершенно беспощаден. Лишен всяческого понимания о чести, обязательствах и порядочности по отношению к своим подчиненным. Их использовали, пока они представляли какую-то ценность, а потом отворачивались от них – без угрызений совести и компенсаций”.

Берзин лично опросил Зорге в своем кабинете в штаб-квартире Центра по адресу: Большой Знаменский переулок, 19, заурядном двухэтажном особняке в нескольких сотнях метров от Кремля. Берзин внимательно выслушал доклад агента Рамзая о сотрудниках его шанхайской агентуры: японском журналисте Хоцуми Одзаки, китайском ученом Чэнь Ханьшэне и рыжеволосой Ирен Видемайер. Агнес Смедли проделала “отличную работу”, докладывал Зорге. Была еще и немецкая домохозяйка Урсула Гамбургер, подававшая большие надежды в разведке. Манфред Штерн также положительно отзывался о подопечной Зорге. У Берзина сложилось хорошее впечатление об агенте Соне.

Неделю спустя в Шанхае Урсулу вызвали на встречу с Гришей Герцбергом и преемником Зорге Карлом Риммом. Из Центра поступило сообщение – нечто среднее между приглашением, предложением и приказом. “Будете ли вы готовы отправиться в Москву на курс подготовки? – спросил Римм. – Он продлится по меньшей мере полгода. Гарантировать, что по завершении курса вы вернетесь в Шанхай, мы не можем”.

Смысл прощальных слов Зорге – “У тебя все только начинается” – наконец стал ясен. Должно быть, он “доложил все разведывательному управлению РККА”, порекомендовав ее для дальнейшего обучения. Это было лестно, но, безусловно, непрактично. “А как же Миша?” – спросила она.

“Согласиться на это предложение вы можете только при условии, что не будете брать ребенка с собой, – без обиняков объяснил Римм. – Нельзя рисковать и везти его в Советский Союз, где он неизбежно выучит русский язык”. Здесь действовала элементарная, пусть и жестокая, логика. После обучения в Москве она должна как ни в чем не бывало вернуться в гражданскую жизнь, чтобы никто не знал, где она была. Миша на лету схватывал языки: немецкий от родителей и пиджин, гибрид китайского и английского, на котором изъяснялись многие городские жители Китая, от няни. Если ребенок вернется, зная хоть несколько слов по-русски, тайна будет раскрыта.

Урсуле еще никогда не приходилось принимать столь трудных решений, ведь по сути ей предстояло сделать выбор между ребенком и идеологией, семьей и шпионажем.