Агент Соня. Любовница, мать, шпионка, боец

На службу в Королевских ВВС Фут поступил в 1935 году, но 23 декабря 1936 года “на грани отчисления” дезертировал из казарм Госпорта, рванул в Лондон и отправился в Испанию с несколькими сотнями таких же идеалистов-добровольцев, большинство которых не вернулись назад. Политика интересовала Фута лишь отчасти: когда его подруга по его вине оказалась в положении, он решил, что разъяренный отец девушки куда опаснее, чем любой риск в Испании. Британский батальон, входивший в 6-ю интербригаду, был сформирован в Каталонии и состоял из британцев, ирландцев и жителей колоний, горстки шведов и одного недоумевающего эфиопа. Большинство солдат в той или иной мере придерживались коммунистических взглядов. Сержант Фут был назначен офицером транспортной службы. Провоевав в Испании два года, он стал ординарцем Коупмена, бывшего боксера-тяжеловеса, служившего когда-то в Королевском флоте. Как командир батальона Коупмен оставлял желать лучшего; один из его бойцов отзывался о нем как о “порядочном безумце, который отдавал бессмысленные приказы всем, кто попадался ему под руку, а если те отказывались их выполнять, предлагал расквасить им физиономию”. Тем не менее в Футе Коупмен увидел что-то, выделявшее его на фоне остальных разгневанных молодых людей, жаждавших умереть за правое дело. Осенью 1938 года Футу позволили вернуться в Великобританию на 15-й съезд коммунистов в мэрии Бирмингема, где ему было невероятно скучно. Вскоре после этого Коупмен и его жена Китти пригласили Фута на ужин в свой дом в Луишеме.

“Спрингхолл просил меня порекомендовать ему человека для задания, – сообщил Коупмен, недавно покинувший интербригады по инвалидности, получив ранения в лицо и шею. – Мы считаем, что для тебя это в самый раз. Я ничего не знаю об этом задании, кроме того, что оно очень опасно и требует переезда за границу”. Фут тут же согласился, хотя, по его собственным словам, не имел “никакого понятия, на кого придется работать и ради чего”. Коупмен накорябал на бумажке адрес в Хэмпстеде.

К этому времени Урсула уже выехала в Швейцарию, покинув Дувр 24 сентября 1938 года. Поэтому, когда Фут постучал в зеленую дверь на Лоун-роуд, открыла ее не Урсула, а Бригитта, которую теперь звали на английский манер: миссис Бриджет Льюис. Младшая сестра Урсулы помогала советской разведке и точно знала, что делать в случае появления человека по имени Александр Фут.

Фут сидел, слегка нервничая, в обитом ситцем кресле, пока “добропорядочная домохозяйка с легким иностранным акцентом” допрашивала его, угощая чаем с печеньем. “Вся атмосфера квартиры была пропитана духом буржуазной респектабельности”. Спустя десять минут собеседование закончилось. “Хозяйка дома говорила со мной столь торопливо и беспристрастно, словно нанимала горничную”.

“Вы отправитесь в Женеву, – сообщила Бригитта, передавая ему десятифунтовую банкноту. – Там с вами свяжутся и дадут дальнейшие указания”.

Ее следующие слова, казалось, были позаимствованы прямиком со страниц второсортного шпионского романа.

“В четверг на следующей неделе вы должны ждать в Женеве на улице у Главпочтамта ровно в полдень. Наденете белый шарф, в руке у вас будет кожаный ремень. В полдень к вам подойдет женщина с авоськой, в которой будет зеленый сверток. Она скажет по-английски: «Где вы купили такой ремень?» Вы ответите: «Я купил его в скобяной лавке в Париже». А потом спросите, где можно купить апельсин, как у нее, а она ответит: «Я вам его отдам за английский пенни»”.

Глава 12. “Кротовый холм”

Урсула поселилась в живописнейшем месте Швейцарии. Маленький крестьянский домик в горах над Женевским озером неподалеку от деревни Ко-сюр-Монтрё стоял посреди одного из самых величественных пейзажей в мире. “Простиравшиеся перед нами луга спускались к лесу, а лес – к долине, где сверкало озеро и лента Роны”, – писала Урсула. Альпы величаво возвышались вдали, сочные пастбища за домом вели к поросшей соснами горной гряде у вершины Роше-де-Нэ. Ближайшие соседи – фермер и его жена – жили в четверти мили от дома. Узенькая тропинка вела к деревне Ко, откуда к Монтрё и озеру спускалась извилистая дорога. По ночам из хлева в задней части дома слышалось тихое коровье дыхание. По вечерам Урсула играла с Мишей в лото, Нина причесывала куклу, а Олло, напевая, шила. На закате Урсула стояла у открытого окна, наслаждаясь умиротворением. “Было прохладно. Я повидала много стран, городов, селений, квартир, гостиниц, пансионов, но никогда прежде и никогда впредь мне не доводилось жить посреди столь чудесного пейзажа”. Объявление об аренде дома она увидела в витрине женевского бюро недвижимости: казалось, здесь можно надежно укрыться от рушащегося мира.

Жаргонное употребление слова “крот” для обозначения шпионов распространилось лишь в 1960-х годах, но для современного уха название крестьянского дома представляется как нельзя более подходящим: La Taupinière, “Кротовый холм”.