Агент вождя

«Кажется, здесь мы уже были!» — подумал Яра и вдруг заметил вдалеке яркий световой пучок, падающий откуда-то сверху.

Так и есть — это солнечный свет свободно проникал в подземелье через всё ещё незапертый люк в… Башне Убийцы.

* * *

Обедали у Ядвиги Мечиславовны.

Хозяйка была чрезмерно польщена тем фактом, что в её доме гостит сам нарком внутренних дел БССР, и лишних денег (за «сверхплановые» продукты) требовать не стала.

А вот от чарки коньяку — не отказалась, и потом долго нахваливала напиток, мол, умеют французы! Русским варварам до них никогда не дотянуться!

Такая оценка явно задела мегрельское самолюбие Лаврентия Фомича, и он решил незамедлительно прочесть хозяйке лекцию приблизительно такого содержания: «Женщина, что ты понимаешь? Лучший в мире коньяк делают на Кавказе; французский только на втором месте», — но речь наркома старушку явно не убедила.

«После сытного обеда по закону Архимеда…»

Фролушкин, не медля, завалился спать.

А Плечов пошёл провожать Цанаву.

По пути оба всё время молчали.

А когда настал час расставания, нарком выдал свежую порцию угроз:

— Последний раз предупреждаю: сокрытие любой, самой ничтожной, на ваш взгляд, информации по интересующему меня вопросу, может обернуться серьёзными неприятностями.

Как ни странно, его слова возымели действие.

И Яра неожиданно для самого себя принял решение сыграть по-честному и незамедлительно ввести товарища наркома в курс дела.

Без малейшего намёка на обман!

— У нас есть наводка. Объект, обозначенный буквой «ц», и расстояние до него — сорок метров.

Такой беспрецедентной правдивостью он хотел не только расположить к себе старшего майора, но и подвигнуть его на ответную откровенность.

Но тот только скривил губы в ехидной ухмылке и сердито покачал головой:

— Какая церковь в исконно католическом регионе? Какие метры в Средневековье? За кого вы меня принимаете, товарищи учёные?

— За умнейшего среди равных.

— Да… Доиграешься ты, братец. Смотри… Больно будет.

— Это угроза?

— Понимай, как хочешь… А пока — держи кардан. Завтра проверим и эту вашу безнадёжную версию. Тогда и сделаем надлежащие выводы!

«Блин, а ведь он прав!» — подумал Ярослав, крепко сжимая шершавую чекистскую ладонь.

Фролушкин долго не понимал, кто, зачем и по какому поводу смеет тревожить его такой сладкий и безмятежный послеобеденный сон.

А когда всё же пришёл в себя и (не без проблем!) вникнул в сложившуюся ситуацию — с церковью и метрами, то сразу понял, что его провели.

Кто?

Понятно — тот, кто послал ему записку с ложными координатами клада…

То есть Гжегож Колосовский!

— Пошли разбираться! — пробасил угрожающе профессор и, увлекая за собой поведавшего о подвохе Яру, вместе с увязавшимся за ними Павлом заспешил в сторону маячившего на горизонте фарного[24] костёла. Величавого и строгого.

* * *

Молодого и перспективного Божьего слугу им посчастливилось обнаружить в специальном помещении, где тот обычно переодевался перед мессой. До вечерней службы оставалось ещё немало времени, и Гжегож, не испытывая никакого неудобства или хотя бы малейших признаков неловкости, любезно согласился дать исчерпывающие ответы на все вопросы профессора.

— Скажите, уважаемый, что это значит? — Фёдор Алексеевич положил на стол записку и внимательно уставился в глаза собеседнику, подозревая, что сейчас тому придётся юлить и «вилять хвостом».

Однако ничего такого не случилось — ксёндз был прям, честен и предельно откровенен.

— Откуда мне знать? Я просто скопировал рисунок, о котором вы просили.

— Вы уверены, что он сделан рукой одного из русских офицеров, принимавших участие в разграблении дворца во время войны с Наполеоном?

— Практически — да. По крайней мере свидетельства об этом передаются из уст в уста от одного настоятеля нашего храма к другому.

— Но ведь тогда во всём мире ещё никто не пользовался метрической системой мер.

— И что?

— Указывать расстояние в метрах в то время не пришло бы в голову не то что русскому офицеру, но и самому продвинутому европейцу.

— А кто вам сказал, что речь здесь идёт о метрах?

— Но как же? Ведь здесь написано — 40 м. И «ц», что, по всей видимости, означает русскую церковь, а её на территории родового гнезда польских магнатов априори не могло быть!

— Зачем весь этот спор? Давайте сверим с оригиналом…

Колосовский отложил в сторону сутану, в которую ещё не успел облачиться, и пошёл в угол комнаты, где стоял комод на невысоких изогнутых ножках с уникальными античными узорами. Выдвинул верхний ящик и долго шарил в нём. Но так и не нашёл того, что искал.

— Странно… Ведь ещё совсем недавно рисунок был. Не далее, как вчера — точно.

— Вот, взгляните, — Яра раскрыл тетрадь, реквизированную у диакона Пчоловского. — Может, это изображение больше похоже на оригинал?

— Даже не знаю, что вам сказать. Насчёт «ц» и цифры под стрелкой сомнений у меня нет. Но вот то, что вы приняли за букву «м», выглядит не очень разборчиво, впрочем, так же, как и в пропавшем документе… Может, на самом деле кто-то слитно написал две «л»?