Агент вождя

— Нет… Вы как себе хотите, а я уже потерял нить разговора.

— Найдёшь. Если хочешь жить…

— Марек начал расспрашивать, что нам с профессором известно о золотых апостолах, и я, стараясь выглядеть, как можно естественнее, наплёл целый короб, так что, думаю, без нашей помощи разыскать реликвию, ему не удастся никогда…

— Молодец! — впервые за всю ночь похвалил собеседника Цанава.

— Кстати, Пчоловский собирался начать немедленно копать в указанном мною месте, но тут снова: град, дождь… Я поскользнулся, упал и вдруг увидел в траве наган Ивана Салова…

— А как ты установил, что это его оружие?

— Не знаю. Но именно такая версия в первую секунду закралась в мою голову…

— Так! — Лаврентий Фомич сорвался с места и принялся измерять шагами пространство вдоль переднего фасада подсобного помещения. — Значит, ты утверждаешь, что сержанта убили не из табельного оружия?

— Я такого не говорил. Но это однозначно — не моя работа. И баста.

— Проверим… Проведём экспертизу. Если Ивана «замочили» из его же собственного «ствола» — тебе конец, если нет — у вас появится ма-аленький шанс, — заключил старший майор.

— А если ещё и удастся доказать, что пуля, ранившая Фролушкина, выпущена из того же оружия, которым убит Салов, все подозрения с меня будут окончательно сняты… Так?

— Что-то уж больно хорошо ты разбираешься в криминалистике… Тоже в университете научили?

— А как вы думали? Философия — это великая сила!

* * *

Начало светать.

Пошёл пар от многочисленных, ранее покрытых мраком темени, прудов. Стали различимы силуэты людей и контуры окружающих построек. Сначала — еле-еле, едва-едва — в виде каких-то плохо узнаваемых потусторонних теней, движущихся и недвижимых, затем — всё чётче и чётче, так, что вскоре уже можно было узнавать лица и архитектурные особенности…

В это время явился с очередным докладом сержант Коваленко, и Ярослав наконец-то смог как следует разглядеть его. Среднего роста, стройный, подтянутый, с гладко выбритым бледным лицом без каких бы то ни было «особых примет»: ни шрамов тебе, ни родинок, ни бородавок — он был живым воплощением полагающихся по Уставу главных качеств чекиста — сдержанности и хладнокровия.

— Товарищ нарком, обнаружить лейтенанта Бальбузу так и не удалось…

— Плохо…

— Разрешите через час повторить попытку?

— Разрешаю. Особое внимание уделите близлежащим водоёмам. К тому времени туман окончательно развеется — и заметить тело на поверхности воды не составит особого труда.

— Считаете, что он мёртв?

— Да. Уж больно не похож Сидор Епифанович на заурядного предателя. Я ему самые сложные задачи поручал, и он всегда справлялся. Так что, старайтесь, парни, — на кону честь не только вашего командира, но и моего боевого товарища…

— Как думаешь, Пчоловский ещё долго будет нам гадить? — продолжил ненавязчивую дискуссию, плавно переходящую в откровенный допрос, Лаврентий Фомич.

— До самой смерти.

— Моей, твоей?

— Своей.

— Эх, много бы я отдал за то, чтобы заглянуть в его автобиографию! Хоть краешком глаза.

— Зачем?

— Чтобы понять, на кого он работает.

— Что это даст?

— Тогда мы сможем предугадать, откуда ждать следующего удара. Но — главное — выведать, что этому Мареку известно о наших апостолах.

— Можете не сомневаться: ничуть не больше, чем нам с профессором.

— Уверен?

— Да. Фёдор Алексеевич — несомненно, лучший в мире специалист по сокровищам Несвижа. Этот факт даже не обсуждается.

— Значит, ты не сомневаешься в том, что он абсолютно правильно рассчитал нынешнее местонахождение реликвии?

— Практически — нет.

— Что ж, тогда действуй!

— Прямо сейчас?

— А чего ждать? Пока тебя расстреляют?

— Товарищ нарком, Лаврентий Фомич, ну сколько можно? Как только вам не стыдно?

— Меньше говори — больше делай.

В этот раз Плечов решил быть искренним до конца. Он нашёл поросшие мхом остатки фундамента некогда снесённой часовни и честно отмерил от неё расстояние в двадцать пять шагов.

— Лопату мне, лопату! — потребовал торжественно — почти как Чацкий карету в знаменитой пьесе его самого любимого автора — Грибоедова.

— Держи… Я всё предусмотрел!

— Может, дадите ещё кого-нибудь в помощь?

— Дам… Господа Бога…

— Нехороший вы человек, товарищ старший майор, недобрый!

— Согласен! — самокритично признал Цанава. — Был бы добрый — советская власть меня на такое ответственное место не поставила б.

Ярослав вогнал острие лопаты глубоко в землю и еле поднял огромный пласт мокрой глины, моментально налипшей на железо. Пришлось долго оббивать её об напоминающую рельсу металлическую балку, вкопанную в берег пруда для того, чтобы привязывать лодку (об этом свидетельствовал обрывок цепи с ржавым запертым замком и дырявое «корыто», нос которого торчал из ила).

— Так ты не закончишь до начала весенних полевых работ… Коваленко!

— Я!

— Покажи товарищу учёному, как правильно пользоваться садово-огородным инвентарём!

— Есть! Дайте-ка мне свою лопату, Ярослав Иванович…

— Возьми другую. У меня в багажнике. Вдвоём быстрее справитесь.

Сержант бросился к наркомовской машине и спустя несколько секунд вернулся к месту раскопок с новеньким шанцевым инструментом в дюжих руках, с детства познавших крестьянский труд.