Агент вождя

— Процитируйте!

— «Карл у Клары украл кораллы».

— О! Используя её, вы, видимо, пытались запомнить автобиографические данные этого весьма неординарного человека. Кнорринг. Карл Богданович.

— Точно.

— Вступив в должность, Гжегож Викентьевич Колосовский ознакомился с некоторыми документами, хранящимися в костёле Тела Господня, и обнаружил среди них искомый рисунок. Наш Фёдор Алексеевич, хоть и жил в последнее время в Стране Советов, через своих приятелей в руководстве католической церкви (а он, как вам, должно быть, известно, близко знаком со многими высокопоставленными деятелями Святейшего Престола, в том числе и недавно избранным папой римским — слугой Божиим Пием Двенадцатым) всячески покровительствовал молодому ксёндзу. Поэтому тот не счёл нескромной его просьбу скопировать чертёж. Сам викарий приехать в СССР не мог, вот и передал документ через одного из своих подручных — диакона Пчоловского, непонятно каким образом заслужившего беспрепятственное пересечение границы. Причём — в обе стороны.

— По данному факту мы проведём соответствующее расследование и сделаем правильные выводы. Продолжай. Не тяни резину.

— Марек, и сам имеющий виды на сокровища Несвижского замка, решил нас запутать, и слил воедино на рисунке две русские буквы «л». Так появилось «м», которое и сбило нас поначалу с толку.

— Я в эту байду сразу не поверил, — не упустил случая набрать очередные «баллы» в прениях с профессиональным философом нарком.

— Однажды во время вашего недолгого отсутствия, мы отправились на территорию дворца, чтобы под мудрым руководством младшего лейтенанта Бурмистренко провести рекогносцировку местности…

— Ре-ког-но-сци-ров-ка… Ты даже такие слова знаешь? Откуда?

— У меня хорошее образование.

— М-да… «Мудрым руководством»… Я его разжалую или… пущу в расход.

— Не надо, прошу вас.

— Два — два… Выходит, мы квиты?

— Отзываю прошение.

— Оставляешь для себя ещё один шанс? Так сказать, на чёрный день?

— Если честно — да. Думаю, впереди ещё много непредвиденных ситуаций, выхода из которых без вашего содействия мне не найти.

— Согласен! — в очередной раз употребил любимое словцо старший майор.

— Так вот… Когда Фролушкин обнаружил могильную плиту рядом с телом убитого чекиста, то вспомнил, что когда-то на том месте стояла небольшая церквушка… Потом её снесли…

— Вот она — русская буква «ц»! — многозначительно изрёк Лаврентий Фомич.

— Так точно, товарищ нарком. С этой минуты берём вас в сообщники.

— Это я буду решать, кого брать, а кого оставить за бортом нашего расс… научного исследования.

— Понял… Мы отмеряли нужное расстояние и уже собирались начать раскопки, когда хлынул дождь…

— Настоящий ливень. Такого я отродясь не видел — в один миг всю Белоруссию накрыл, — печально подтвердил старший майор Цанава.

— Бурмистренко сбегал в отделение, чтобы организовать у могильной плиты круглосуточное боевое охранение; позже нам стало известно, что в него отрядили лейтенанта Бальбузу и сержанта Салова… После этого мы с профессором с чувством выполненного долга вернулись на съёмную квартиру и стали готовиться ко сну!

— Бреши дальше, не стесняйся! — Лаврентий Второй потянулся и сладко зевнул — бессонная ночь, проведённая в пути, давала о себе знать.

— Зачем вы так? — обиженно (и, пожалуй, чересчур наигранно, можно даже сказать — картинно), надул губы Яра, лихорадочно продолжая подбирать каждое слово, каждую интонацию — так, чтобы у наркома не возникло и малейших подозрений в его искренности. — А уже дома профессора вдруг осенило: мол, к той часовне наверняка тоже есть подземный ход!

— Логично.

— Вот мы и вернулись сюда с целью расспросить караульных, не встречалось ли им во время несения службы нечто необычное.

— И что?

— Иван Салов заявил, что снизу, будто бы из-под земли, до него не единожды доносились какие-то странные звуки.

— Да?

— Да… Вот Фролушкин и предположил, что это буянит наш злой гений — Пчоловский.

— Возможно.

— По всей видимости, подземный ход оказался завален, и Марек пытался пробиться к драгоценностям, разгребая многочисленные завалы.

— Похоже на то…

— Мы на всякий случай посоветовали сержанту усилить бдительность, и пошли прочь. Однако ночью начались странности. Поначалу мне просто не спалось; затем какая-то потусторонняя сила подняла меня с кровати и насильно погнала в сторону замка…

— Давай без лирики. Чётко и по делу!

— Бальбузы на месте не оказалось, а Салов лежал, нет, сидел, прислонённый спиной к берёзке. Из раны в груди сочилась кровь.

— Как его табельное оружие оказалось в твоих руках?

— Не подгоняйте меня, дорогой Лаврентий Фомич! Обо всём по порядку, хорошо? Как говорил Фамусов: «С чувством, с толком, с расстановкой!»

— Здесь правила буду устанавливать я. И не пудри мне мозги бессмертными цитатами нашего великого классика Грибоедова. Отвечай! Быстро! Без задержки!

— В тот миг, когда я наклонился, чтобы проверить его пульс, — как ни в чём не бывало, гнул свою линию Плечов, — в мою спину упёрся холодный металл… Конечно же, это был он.

— Пчоловский?

— Ага.

— Откуда у него удостоверение действующего сотрудника НКВД?

— Не знаю.

— А раньше вы были знакомы?