Агент вождя

— Тогда оставь его вместо себя — и бегом к нам.

— Понял. Васька говорил, что вы стали на постой у пани Микульской?

— Ну, эта фамилия нам ни о чём не говорит. А звать хозяйку Ядвигой Мечиславовной.

— Она.

— Сколько тут ходу? Пять минут — не более. Так что не медли. Бросай всё — и ноги в руки.

— Есть, товарищ профессор!

* * *

— И где вы пропадали? — строго поинтересовался младший лейтенант Бурмистренко, встречавший учёных на крыльце съёмного дома.

— В замке, — добродушно признался Яра.

— Кто вам дал такое право? Без меня!

— Так ты же дрых без задних ног! — опустил его на землю профессор.

— Да… Дела, — почесал затылок чекист. — Получается, я не выполнил приказ: и днём, и ночью по пятам?

— Похоже на то.

— Вы только Лаврентию Фомичу ничего не говорите, ладно?

— Договорились.

— И ещё… Вас больше никто не видел?

— Нет. Только сержант Салов.

— Ванька? Он — мой лучший товарищ и меня не сдаст!

— Слава богу!

— А лейтенант Бальбуза?

— Тот бродил по периметру, и мы могли видеть только его спину!

— Повезло…

— Кому?

— Естественно — мне! Только впредь больше никакой самодеятельности… Ясно?

— Так точно, господин фельдмаршал.

— Прекрати издеваться, Ярослав Иванович. Мы ведь друзья?

— Ну почти…

— Ладно — соратники.

— Точнее — сообщники.

— Хорошо, пусть будет так. Но на данном этапе наши интересы совпадают.

— А вот тут ты прав. Стопроцентно.

* * *

Спать совершенно не хотелось.

Душу терзало смутное, неуёмное чувство тревоги, и Плечов, повинуясь мысленному приказу каких-то неведомых высших сил, решил действовать. Сначала, стараясь не поднимать лишнего шума, выскользнул из-под тёплого одеяла, под которым продолжал мирно посапывать младший лейтенант Василий Бурмистренко, затем оделся, вынул из тумбочки фонарь, верёвку и, постоянно озираясь по сторонам, направился в сторону темневшего вдали замка.

Благо, дождь наконец прекратился.

Нигде не было ни души.

Ни по дороге, ни вдоль ограждения, ни у ворот, ни у могильной плиты!

— Ваня!

В ответ — лишь мёртвая тишина.

«Блин! Откуда такие неоднозначные ассоциации?»

Ярослав направил луч фонаря в сторону пруда и сразу заметил тело в армейской плащ-палатке, прислонённое к стволу берёзы, у которой они с профессором ранее устраивали краткосрочный привал.

— Иван!

Он бережно распахнул дождевик. В груди Салова зияла рана, из которой струилась густая, не успевшая свернуться, кровь. Значит, со времени ранения прошло не более десяти минут!

Яра наклонился, чтобы измерить пульс на сонной артерии чекиста, и сразу почувствовал, что в его спину упёрся холодный металл. Может, и не такой холодный, а, возможно, и не металл вовсе… Но такое прикосновение настоящий профессионал не спутает ни с каким другим.

— Тёса, ты?

— Я, Слава… Я!

— Чего медлишь?

— А куда спешить? Двое из охранения уже мертвы, кто ещё может прийти тебе на помощь? Уж не профессор ли?

— Он спит.

— Вот видишь, значит, и этот — крайне утопический — вариант тоже отпадает.

— Что ты от меня хочешь?

— Ничего. Если считаешь нужным — можешь раскрыть мне тайну двух «л»… Вы ведь разгадали, что кроется за этими буквами, не так ли?

— Ты сознательно написал их слитно, чтобы сбить нас с толку? — попытался потянуть время Ярослав, в поисках спасения тщательно ощупывая глазами небольшое пространство вокруг берёзы, освещённое его же фонарём, выпавшим из рук.

— Так точно, дорогой мой друг. Ну…

— Речь идёт о логойском локте, — начал водить за нос оппонента Плечов, чтобы тот при определении места нахождения сокровищ ошибся хоть на несколько сантиметров. Может, то лишнее время, которое потратит противник, продлит хоть ненадолго и его — Ярослава — жизнь?

— Что за хренотень?

— Средневековая мера длины. Хотя многие современные исследователи не без оснований сомневаются в её существовании.

— Считай, что я тоже в их числе. Но если перевести в метрическую систему мер…

— То выйдет что-то около пятидесяти сантиметров, — упрямо продолжал гнуть свою линию хитрый сексот.

— Сорок на пятьдесят, — двадцать метров. Прекрасно. Откуда начать отчёт?

— От «ц»…

— А это?

— Цментаж, то есть кладбище!

— Но здесь нет ничего подобного.

— Возьми мой фонарь.

— У меня есть свой!

— И посвети правее берёзы… Видишь могильную плиту? — продолжал блефовать Яра, ничего не упоминая о часовне, как о главном ориентире в поисках золотых апостолов. — От неё и начинай отсчёт…

— Понял! — «Пчоловский» занёс ногу, чтобы сделать первый шаг навстречу вожделенным сокровищам и… Тут снова хлынул дождь!

* * *

— Топай быстрей под навес! — грубо распорядился лжедиакон (кстати, так и не снявший католической рясы) и, подтверждая решимость своих намерений, сильно ткнул Плечова в бок всё тем же стволом.

Тот, делая вид, что ему чертовски больно, начал потихоньку оседать на землю. И в этот момент его глаз наконец-то выхватил из тьмы то, что было нужно — наган Салова, лежащий совсем рядом в поникшей траве.

Яра театрально рухнул на колени и сжал такую желанную рукоять.