Агент Зигзаг. Подлинная военная история Эдди Чапмена, любовника, предателя, героя и шпиона

Дагмар стала великой страстью Чапмена на его боевом пути, однако начало их романа было на редкость мрачным. Она считала Чапмена врагом и захватчиком, хотя признавалась себе, что он не лишен очарования. Чапмен полагал ее, с ее сигаретами «Крейвен» и длинным мундштуком из слоновой кости, в туфлях на высоком каблуке и модном платье смелого фасона, обычной искательницей развлечений. Оба сильно ошибались. Дагмар Лалум, модель и модельер, была тайным агентом «Милорга» — растущей организации норвежского Сопротивления. Не зная об этом, Эдди Чапмен и его «прекрасная и обожаемая» новая любовница сражались на одной стороне.

Чапмен влюбился мгновенно и до безумия. Он признался во лжи, объявив, что он вовсе не французский журналист, и назвался немцем, родившимся и выросшим в США. Он угощал Дагмар всеми дорогими винами и изысканными блюдами, которые можно было найти в оккупированном Осло. Ей больше не приходилось шить себе одежду — Чапмен покупал все, чего ей хотелось. Он катал ее под парусом по фьордам, они голышом плавали в ледяной воде и занимались любовью в лесу. В который раз любовь и лояльность Чапмена оказывались величинами переменными. Он был верен Британии, но с удовольствием принимал почести от нацистов. Он был лоялен к своим шефам из МИ-5, одновременно считая своим лучшим другом фон Грёнинга, человека, которого он предавал. Он был помолвлен с Фридой, но сходил с ума по Дагмар. Фон Грёнинг всецело одобрял бурный роман Чапмена. Влюбленный шпион — это шпион, которым можно манипулировать, а Дагмар, которая не вызывала у него никаких подозрений, могла стать отличным козырем при любой сделке с Чапменом.

Точно так же в МИ-5 рассматривали Фриду.

Хотя Дагмар и казалась влюбленной, Чапмен замечал в ее отношении к нему какое-то напряжение и страх, тревогу, запрятанную глубоко внутри.

Она явственно не поверила в то, что он немец, выросший в США, и часто спрашивала, откуда у него такой странный акцент. Она отказывалась ходить с ним в рестораны, посещаемые норвежцами. На улицах ее соотечественники, не скрываясь, во все глаза смотрели на нее, норвежскую девушку, гуляющую рука об руку с немцем, и она то и дело краснела. Сплетники с кислыми минами рассказывали о том, что Дагмар курит американские сигареты с черного рынка и щеголяет в дорогих туалетах: «Из-за того, что у нее была хорошая одежда, все считали ее приспешницей нацистов. Это было правило: если у тебя есть деньги, значит, ты сотрудничаешь с оккупантами». Чапмен видел, что соотечественники Дагмар слегка презирают ее, чувствовал ее боль и смущение и то и дело вступался за нее. Как-то вечером в «Левенбрау» они услышали, как легионер из дивизии «Викинг» отпустил какое-то ядовитое замечание в адрес Дагмар. В следующую секунду норвежец плашмя лежал на полу, а Чапмен изо всех сил пытался выбить из него дух за его «идиотскую грубость». Джонни Хольсту пришлось оттаскивать его от соперника. Из замечаний Дагмар следовало, что она ненавидит Квислинга и его клику, однако он знал, что за ее спиной норвежцы называют ее «нацистской подстилкой». Запутавшись в сети своей лжи, Чапмен то и дело порывался сказать ей правду, но в последний момент умолкал, понимая, что правда может убить их обоих.

Шаткость ситуации стала еще очевиднее, когда однажды вечером Зигзага вызвали на квартиру фон Грёнинга и представили высокому седовласому мужчине в дорогом английском костюме. Он представился как доктор Кениг на отличном английском с американским акцентом. Он оказался на удивление осведомлен об истории Чапмена. В его подчеркнуто спокойной манере общаться и ястребином взгляде было что-то, заставляющее нервничать. Чапмен решил, что это какой-то психолог. Без предисловий Кениг приступил к обстоятельному допросу, явно подготовленному заранее с целью проверить его надежность. И тут Чапмен угодил в ловушку.

Кениг:

— Где в Лондоне вы смогли бы оставить в безопасности ценный пакет?

Чапмен:

— В клубе «Игл» в Сохо.

— И кому бы вы его оставили?

— Милли Блэквуд, — ответил Чапмен, секунду подумав. Милли действительно была владелицей «Игл», однако он знал, что она, к счастью, давно умерла.

— Где бы вы оставили секретное послание для другого агента?

— В телефонной будке или общественной уборной.

— А где вы оставили свой передатчик?

— Я помню адрес дома, в саду которого, рядом с каким-то деревом, я зарыл его в землю.

Допрашивающий, прервавшись, долго смотрел на Чапмена.

— Я работаю с агентом, которому вскоре предстоит отправиться в Англию. Ему может понадобиться передатчик.