Агентурная кличка – Лунь (сборник)

Неподалеку был железнодорожный переезд. Рядом – будка. В стороне небольшой дом. Пошли к нему. Старик и девочка встретили нас ласково. Накормили картошкой. Чай пили с вяленой свеклой. Спали на печке. Под головы нам дали по большой мягкой подушке. Старик сказал, что Ржев надо проходить ночью или утром до шести часов. С шести немец бомбит город почитай без перерыва весь день.

Так и сделали. За Ржевом на попутках добрались до Волоколамска. До Москвы оставалось сто двадцать километров. Но где штаб фронта, где редакция, узнать по-прежнему не удавалось.

В городе, к нашему великому удивлению, увидели открытой парикмахерскую. Вероятно, неприятное впечатление мы произвели на мастериц – заросшие, грязные старички. Но не менее были удивлены они, увидев нас молодыми и симпатичными парнями после того, как вымыли наши головы, постригли, побрили…

Ночевать нас пустила к себе моя мастерица. Двух девочек, дочерей, она отправила куда-то к соседям. Пришла ее подруга, тоже молодая, симпатичная женщина. Был скромный фронтовой ужин, выпили бутылку мутноватого самогона. Нас со Степаном разморило, и мы, сидя на диване, незаметно уснули. Утром наши хозяйки над нами хихикали. Не оправдали мы их намерений.

Редакцию мы нашли в конце октября возле станции Ухтомской по Рязанской дороге. Радости не было конца. Ведь нас считали давно погибшими».

Глава десятая На штурм Кёнигсберга

За день до штурма Кёнигсберга полковник Макеев отправил в войска большую журналистскую бригаду во главе со своим заместителем – майором Нечипоренко. В нее вошли три спецкорра и оба фотокорреспондента – Савин и Лобов. После краткого инструктажа все они были распределены по дивизиям и полкам. Лобов попал в саперную бригаду. Сначала он расстроился: саперы – это не танкисты и даже не пехота… Что тут можно снять эдакого? Нечипоренко явно со зла отправил макеевского «любимчика» в самое малоинтересное место. Но вскоре выяснилось, что саперная бригада будет наступать в первых боевых порядках, подобно обычной стрелковой дивизии. Такое могло быть в самом начале войны. Но чтобы в конце?! Нонсенс. И тем не менее – саперов бросили на одно из самых важных направлений, перекрытых мощным фортом, обнесенным высоким валом и глубоким водяным рвом. Из многочисленных амбразур в обоих ярусах били из-за толстенных стен пулеметы и орудия. Взять этот крепкий кирпично-бетонированный орешек и предстояло саперной бригаде.

* * *

Война – это голод и жажда, это хронический недосып, это либо жара и пот в три ручья, либо дрожь от нестерпимого холода; боль разодранного, пробитого тела и страх мучительной смерти… Но бывают на войне и приятные минуты. Вот и сейчас, когда саперы захватили в городке чудом сохранившуюся колбасную фабричку, досталось им в качестве законного трофея полтонны ливерной и кровяной колбасы. Хороша ложка к обеду, а колбаса еще краше, и толстый, как положено быть повару, а также лысый кашевар раскладывал по котелкам гречку, добавляя в каждый по куску светло-желтой ливерной или темно-красной кровяной колбасы. Ох и уписывали же ее бойцы, заедая разваренной – с жареным лучком – гречневой кашей! Достался и Лобову полный черпак с огузком блутвурста.

– Умеют немцы колбасу делать! – похваливал «ливерку» усатый сапер в пилотке, надвинутой, как треуголка. – Вот бы и делали ее да торговали, а они вон войной на всех поперли.

– Воевать они, сволочи, тоже, умеют, – кивал ему с набитым ртом старшина-понтонер. – Иначе бы мы эту колбасу еще в сорок первом году жрали.

– Эх, такая закусь пропадает! – сетовал разбитной рыжий малый в драной шинельке, подпоясанный арапником вместо утерянного, должно быть, ремня.

– Провокатор ты, Ерема! – усмехался усатый, взбалтывая фляжкой. – Не для пса колбаса! Товарищ лейтенант, душа примет?

– Примет, – подтвердил Сергей, доставая из полевой сумки складной мерный стаканчик, которым он отсыпал для растворов фотохимикаты.

Сапер в «треуголке» разлил водку ближайшим соседям и прицельным оком глянул на свою алюминиевую чарку:

– За победу над супостатом! Залпом – огонь!

И опрокинул кружку.

* * *

Тем временем подготовка к штурму шла полным ходом. Первым делом саперы сделали из подручных материалов макет форта. Все три фаса форта обозначались тремя кирпичами, а ров перед фасами был вылеплен из глины с соблюдением масштаба ширины и глубины. Дно рва было утыкано гвоздями, изображавшими противопехотные остроги, вбитые в дно реального рва. Командир саперной бригады предлагал своим комбатам вместе продумать план штурма. Лобов, сняв несколько кадров с макетом форта, с интересом прислушивался к мнениям и идеям бывалых саперных командиров.

Лобов попросился в одну из штурмовых групп, но его деликатно отослали к командиру бригады. Комбриг, крепко скроенный грубоватый полковник воззрился на лейтенанта-газетчика, как на некое диковинное внеземное существо:

– И ты хочешь, чтобы я отправил тебя, такого молодого и красивого, под пули?! А потом мне скажут: в кои-то веки в твою драную бригаду прислали целого фотокорреспондента, а ты, твою мать, взял и его угробил?! Не уберег!