Агнесса и собака на телевидении

Судя по звукам, раздававшимся в горнице, она была очень похожа на бар или ресторан. Но чего можно ожидать от мужчины, в течение двух недель лишенного облагораживающего женского влияния? Впрочем, мне тоже было некогда трепаться. Хорошо хоть не надо переодеваться, с исполнительницей испанских романсов я должна была беседовать в другом наряде, но все смешалось в доме Облонских…

Одна из привилегий ведущей – это то, что обычно перед съемкой ей приносят чашку черного кофе, но сегодня этой привилегии я была лишена. Что ж, на Тайку надежды не было никакой, Оксана была занята моей собакой, и я сама решила спуститься вниз, в буфет, за дозой моего наркотика. Хоть убейте, не могу работать без кофеина!

Я вышла из каморки не через гардеробную, а через запасную дверь, которая открывалась прямо в коридор и которая обычно бывала заперта, но сегодня оказалась открытой. По дороге я заглянула в общую раздевалку; там никого не было, даже Глаши. Пока я шла к лифту, то заметила в полутьме коридора Тамару с ненавистной Тайкой, выходивших из студии, и по-детски спряталась от них за выступом стены, чтобы они меня не заловили и не утащили с собой – наверняка программа Котовой шла к концу и подходила наконец моя очередь. Спустившись вниз на цокольный этаж и отыскав там работающий буфет, я быстро проглотила два двойных кофе и поспешила наверх – и вовремя! Настену под чутким руководством Тамары уже усадили на диван, который притащили из соседней студии, и красиво задрапировали длинный зеленый подол ее платья – так, чтобы одна из ее действительно стройных ножек четко вырисовывалась под полупрозрачным материалом.

– Агнесса, куда ты запропастилась? – обратилась ко мне редактор Лена Горячева, которую я сегодня еще не видела. – Никто из нас не может справиться с твоей чертовой собакой!

Глаша забилась в дальний угол; очевидно, ее напугала обычная студийная суматоха и свет юпитеров. Она показывала зубы, обещая дорого продать свою жизнь, и насильно извлечь ее из-за проводов и какой-то рухляди было невозможно, о чем свидетельствовала кровь на руке второго режиссера, Степана Кочеткова. Это был человеком со странностями; невысокий, сутулый, с какой-то ободранной бородкой – словом, внешне неказистый, беззаветно и безответно влюбленный в Котову, он просто по определению не мог не ненавидеть меня, ее соперницу, и сейчас у него был вид такой, как будто он готов был задушить собственными руками если не меня самое, то хотя бы мою собаку. Я выманила перепуганную псинку из ее убежища, поцеловала в носик, утешила и с помощью печенья усадила рядом с Настеной; они вдвоем действительно смотрелись великолепно, причем расчесанные спаниельи уши повторяли контуры рыжей гривы певицы. Можно было начинать – тем более что я проверила свою папку и убедилась в том, что у меня в руках был тот самый сценарный план, который нужен. Но не тут-то было! Казалось, все неприятности, которые только могли только произойти, случились в ближайшие четверть часа.

Сначала все шло вроде бы гладко: Настена старалась улыбаться не слишком глупо, а блестящий ход, придуманный Оксаной – она надела на ее смазливую мордашку немодные, в толстой оправе, очки – оправдал себя: певичка стала немного походить на студентку-первокурсницу. Честно говоря, сперва я никак не могла сообразить, зачем ей нужна моя программа, которая шла отнюдь не в прайм-тайм – ей отводилось дневное время по будням, хоть и на одном из центральных каналов "1+1", так что смотрели ее в основном домохозяйки – однако Гарик объяснил нам, что пришла пора расширять ее аудиторию, которую до этого составляла одна молодежь, и домохозяйки для этого тоже годились. Ток-шоу катилось, хоть и со скрипом, по намеченному сценарию, когда меня прервал голос звукорежиссера:

– Стоп! Звук не идет.