Агнесса и собака на телевидении

Пришлось начинать все сначала и, конечно же, получилось хуже. Однако на этот раз что-то произошло со светом… Внутренне закипая, я в третий раз пошла по накатанному пути, однако теперь моя собеседница выглядела какой-то деревянной… Проследив за направлением ее взгляда, я обнаружила, что Глаша, разлегшаяся на диване, как маленький сфинкс, передними лапами подтянула к себе подол Настениной юбки и стала его жевать. Съемку остановили, Глашу пристыдили, и она, как будто осознав свою вину, кинулась вылизывать Настену. Я схватила ее на руки, но было уже поздно – грим надо было накладывать заново, Настена блестела, как свежевылупившийся младенец! Я готова была застонать от досады, особенно когда выяснилось, что Миша, наш сегодняшний гример, уже ушел. Совместными усилиями Тамара, у которой, по-моему, уже дрожали руки, и Оксана кое-как привели Настенину физиономию в порядок, пока я усиленно пудрила нос и красила губы – любимой хозяйке тоже, конечно, досталось от Глашиного язычка. Пока мы снова усаживались, я краем глаза заметила, как Оксана, сжимая голову руками, качается на стуле – то ли от отчаяния, то ли, скорее всего, от еле сдерживаемого смеха. Когда наконец все было готово и мы начали уже в четвертый раз, то нам удалось дойти только до второго вопроса – в этот момент с грохотом взорвалась лампа, и нас на подиуме засыпало осколками; впрочем, никакого ущерба они не причинили, кроме морального. Истерический Глашин лай смешался с истерическим Настениным смехом, и кроме этого было слышно только, как громко и смачно ругается матом осветитель, уже немолодой и весьма благообразный мужчина. Я поняла, что все катится в тартарары, что это полный провал и что необходимо сделать перерыв. Очевидно, та же самая мысль пришла в голову и Тамаре, потому что она своим прокуренным низким голосом зычно объявила:

– Перерыв!

– Ой, не могу! – Настена согнулась пополам от смеха, не в силах успокоиться, и была похожа в этот момент на смешливую старшеклассницу.

Я посмотрела на часы – 19.30. Студию надо было освобождать ровно в восемь. Если мы за десять минут не приведем себя и студию в порядок, то сделать программу сегодня не удастся, а это такой удар по финансам компании, которого Котова мне не простит. Что ж, остается только положиться на Бога и продюсера… И, внутренне смирившись, я отправилась на поиски своей собаки.

Сразу же после взрыва Глаша подскочила и понеслась куда-то прятаться. Сейчас вся команда, кроме продолжавшего грозно и грязно ругаться осветителя, развлекалась тем, что пыталась ее найти. Наконец Оксана, заглянув за старые декорации, сваленные у задней стенки, торжествующе воскликнула:

– Она здесь! Глаша, Глашенька, иди ко мне!

Она была не такая дура, наша Оксана, чтобы протягивать руки прямо к оскаленной собачьей морде, но таким дураком оказался звукорежиссер Виталик, плечистый парень атлетического вида. Ему повезло, клыки только скользнули по его предплечью, и держался он стойко, как и подобает мужчине, только чертыхнулся вслух. Я не успела еще подбежать к живописной группе, как Глаша вырвалась на свободу и, выскользнув в дверь, побежала по коридору в неизвестность. Съемочная группа с улюлюканием бросилась вслед за ней, но тут я их остановила:

– Ребята, если вы не хотите гоняться за собакой по всем этажам, то оставайтесь здесь. Она добровольно пойдет только со мной.

Я вышла из студии и закрыла за собой дверь, оставив за спиной свет и смех. Куда же она направилась? Бедная девочка – в какой она, должно быть, панике, ведь даже праздничные петарды выводят из равновесия ее слабую нервную систему! В замешательстве я раздумывала, в какую сторону мне направиться, как вдруг услышала приглушенный лай, который доносился откуда-то слева и из глубины здания. Я тут же рысцой понеслась туда, но вновь слышна была только гулкая тишина, и я несколько раз сбивалась с пути, пока совсем рядом со мной не раздалось приглушенное рычание. Дверь следующей комнаты была распахнута настежь; это была кладовка, в которой хранился разный реквизит. Здесь было почти совсем темно, свет проникал сюда только из коридора. Первое, что я смогла разглядеть – это силуэт моей собаки со вставшей дыбом на загривке шерстью. Потом я рассмотрела тот предмет, на который она приглушенно рычала. Это было тело Евгении Котовой, безжизненно раскинувшееся на каких-то полотнищах или коврах, сваленных на полу. Лицо ее казалось совсем бледным, почти белым в полумраке, только блестели белки закатившихся глаз.

II. Детективное агентство «Ксант» берется за дело

– А твоя новая секретарша отлично варит кофе, – заметила я, потягивая обжигающий напиток из крошечной чашечки. Я никак не могла согреться, меня всю трясло, несмотря на то, что в небольшом офисе моего деверя – то есть брата моего мужа – стояла комнатная температура.

– Не заговаривай мне зубы, Агнесса, – сморщившись, произнес скучным тоном Сергей Крутиков, вице-президент охранно-детективного агентства "Ксант", моя единственная опора и надежа в данный момент. – Давай ближе к делу.