Агнесса среди волков

Смех на фоне полного расслабления и мои размышления о природе сексуальной ориентации Аркадия привели к тому, что я совершенно забыла — что у меня дома кончились все продукты и в холодильнике хоть шаром покати. Только когда компаньоны высадили меня у дверей моего подъезда и поехали дальше, я сообразила, что мне просто необходимо сходить в магазин. Конечно, хлеб можно занять у соседей, но не хлебом же единым сыт человек, тем более что сегодня пообедать я так и не успела.

Что делать? Было уже около семи, и стремительно темнело, на дворе стоял октябрь, и стрелку часов перевели на зимнее время. И Сергей Крутиков, и Юрий, и даже Марк категорически запретили мне выходить из дома одной, а уж после наступления темноты… В конце концов, не могу же я все время жить на положении заключенной: шаг вправо, шаг влево — расстрел. Конечно, я боюсь, что меня могут убить, но нельзя же вечно бояться! И бросив свою сумочку и папку с документами, я схватила хозяйственную сумку и, сжимая в руке газовый баллончик, рванула в универсам.

До универсама у нас минут семь хода, если идти быстрым шагом, причем большая часть пути проходит по освещенной улице. Самое главное — перебраться через темный двор. На пути туда я справилась с этим весьма успешно. В универсаме народа уже практически не было, и я быстро набрала полную сумку продуктов и пустилась назад.

Первую часть пути я проделала благополучно, но когда я свернула в наш проулок, у меня появилось чувство, что за мной следят, — совершенно неосознанное, инстинктивное чувство, от которого по спине у меня побежали мурашки. Что делать? Вернуться обратно, на освещенную улицу, и подождать, пока кто-нибудь направится в мой двор? Или побыстрее добежать до подъезда?

Я выбрала второй вариант и, окунувшись в темноту, помчалась, не чуя под собой ног. И тут я услыхала за собой топот, как будто за мной гнался кто-то очень тяжелый. Шаги приближались, и вот уже мне на плечо легла чья-то рука. Ужас придал мне сил, я вырвалась, истошно закричала и понеслась еще быстрее, надеясь только на чудо, и чудо свершилось. Внезапно передо мной появился какой-то большой мохнатый клубок и с громким лаем пронесся мимо, направляясь к кому-то за моей спиной. Я, не оглядываясь, продолжала бег, пока чуть не сшибла миниатюрную фигурку, оказавшуюся на моем пути. Это была моя соседка Люда, которая гналась за своей собакой с громким криком:

— Леша! Леша, назад!

Огромный бобтейль на кого-то кидался в темноте. Я знала Лешин характер — он не слушался Люду в условиях самых мирных, а сейчас он ей не подчинится ни за что.

Задыхаясь, я попыталась ей объяснить, на кого напал Леша. Она остановилась, и тут я схватила ее за руку и потащила к ближайшему подъезду, над которым горела тусклая лампочка. Леша умчался куда-то далеко, и его лай доносился до нас с другой стороны двора. Наконец минут через пять он вернулся, гордо неся свою кудлатую голову, все еще потявкивая густым басом. Я обняла его за шею, и он принял мою благодарность как должное.

— Леша, Лешенька, спаситель мой…

Мы медленно пошли вдоль дома к моему подъезду, причем на этот раз Леша держался возле нас, как будто выполнял команду «рядом», которую при других условиях он бы просто не слышал. Сердце у меня бешено колотилось, дыхание никак не успокаивалось, и я мысленно ругала себя за безрассудство — могла бы вполне обойтись сегодня и без еды, ничего бы со мной не стало. Внезапно Леша опять с лаем бросился вперед, мы побежали вслед за ним и увидели, что он уже положил лапы на плечи высокого мужчины в длинном плаще, который стоял возле моего подъезда. Люда с криком:

— Фу! Назад! — отважно вцепилась в его шерсть, оттаскивая здоровенного пса, и тут же оправдывающимся тоном добавила: — Не бойтесь, он не кусается. У него сегодня нервы не в порядке.

Свет фонаря упал на лицо мужчины, и я его узнала: это был Аркадий. Лицо его в полумраке казалось очень бледным.

Люда продолжала извиняться:

— Вы не думайте, вообще-то он воспитанный, но просто сейчас возбужден. Вообще-то он герой — только что спас Агнессу от каких-то хулиганов… Вообще-то…

Ей наконец удалось прикрепить поводок к затерявшемуся в густой шерсти строгому ошейнику, и она потащила его прочь. Леша упирался и грозно рычал, поглядывая на Аркадия, — или мне так казалось, потому что глаз как таковых у него совсем было не видно.

Взволнованная и смущенная, Люда попыталась увести пса, но не тут-то было — Леша упирался изо всех сил и, сильно дернув, заставил Люду выпустить поводок и прыгнул на Аркадия; тот отбросил его и скрылся в подъезде. Я подняла Людмилу, которая не удержалась на ногах, и попыталась успокоить Лешу — возбуждение не помешало ему вылизать мне лицо; он был явно горд собой. Наконец, уверив Людмилу, что Леша не только не причинил Аркадию никакого ущерба, но, наоборот, проявил себя как истинный телохранитель, я тоже вошла в подъезд.