Агния Барто

Бегут с березками в руках
Девочки-подростки,
В белых платьях и венках,
Сами как березки.

А мальчики, а мальчики

Бросают в воздух мячики!
Из тысячи мячей
Не отстает ничей.

Самое простое становится удивительным, если поэтический взгляд открывает в нем нечто не совсем обычное (похожесть девочек на березки, безмолвное соревнование тысячи мячей и т. п.), если к тому же и говорится об этом языком поэзии — ясным, образным, звонким, эмоционально насыщенным. Вот почему поэмы вроде «Делегатки Настеньки» интересны не только ребятам, но и взрослым.

Но вернемся к книге «За цветами в зимний лес». Пожалуй, ни в одной из предыдущих книг Агнии Барто мир, окружающий нас, не был представлен столь богатой гаммой добрых, гуманных чувств, как в этом сборнике. Притом важно отметить, что доброта в стихах А. Барто, как и в реальной действительности, не есть качество отвлеченное, изолированное от социального бытия, от конкретной человеческой личности. Это действенное свойство души, управляющее поступками людей, неотрывное от понимания ими окружающего и внимания к нему.

Не касаюсь здесь таких, получивших широчайший отклик стихотворений, как «Мы не заметили жука», «Он был совсем один», «За цветами в зимний лес», «Весенняя гроза», «Лебединое горе», «Перед отлетом», «Я была в стране Суоми», «Старый великан», «В пустой квартире», «Я люблю ходить вдвоем», «На букву «л», «Тропинка»,— это лучшие стихи книги, и они подробно рассмотрены Б. Соловьевым в главе «Я расту».

Но вот стихи самые непритязательные по теме, шуточные: «Капризные ерши», «Так на так», «Зубки режутся», «Было у бабушки сорок внучат». Может, и не следует искать в них какого-то дополнительного смысла, лежащего, по выражению А. Барто, «за строчками»? Разве недостаточно и того, что стихи эти улыбаются нам «на счастье», подобно Настеньке? Разве мало, что они дают читателям радость, заставляя нас восторженно повторять рифмованные афоризмы: «Все равно ты, дурачок, попадешься на крючок...», «А что менять — не в этом суть, хоть что-нибудь на что-нибудь!» Разве не покоряют взрослых и маленьких веселые, в духе народной байки, рассказы о бабке, которая позвала сорок внучат полоть заросшую лебедой клубнику, а в результате их ударной работы изумленно ахнула: «Поди-ка! Ишь какая благодать! Только где моя клубника? Что-то ягод не видать!» Или про щенка, у которого режутся зубки, и хозяева, чтобы он не перегрыз все вещи, даже калоши и сапоги подвешивают чуть ли не к самому потолку!

Стихи эти, написанные по-бартовски виртуозно, празднично, ударно, так, что сами просятся на язык, непроизвольно врезаются в память, чрезвычайно полезны своим прямым — игровым, шутейным — смыслом. Они будят смех, развивают чувство юмора, укрепляют в растущем человеке оптимистическое мироощущение. В этом их воспитательное значение. Но автору этого мало. И строчки стихов углубляются за счет художнического проникновения в психику лирического героя, в детский характер.

Рассказ о капризных ершах становится в то же время и поэтическим повествованием о мальчишке наших дней, о его увлекающейся, азартной натуре («Третий день болит душа: не могу поймать ерша»). Стихи о двух Иванах (почти сказочных Иванушках-дурачках), занятых как будто бесцельными и бессмысленными обменами, оборачиваются, если приглядеться повнимательнее, еще одной гранью: они говорят о детской активности, бескорыстии, честности, прямоте, чуждых своекорыстному расчету (недаром же «решили два Ивана меняться без обмана» и не отступили от своего решения). Стихотворение-анекдот, в котором даже предусмотрена гиперболизированная возможность подвешивания дивана, дабы сохранить его от щенячьих зубов, одновременно проникнуто добрым отношением к живому, и читатель испытывает самую глубокую симпатию к «смешному, лохматому зверю», который не только пытается грызть все подряд, но еще и «лает как помешанный». И стихи про бабку и ее сорок внучат-помощников не только смешат, но и напоминают о силе коллективного действия, дают маленькому читателю почувствовать радость спорой, слаженной работы.

В различных стихотворениях поэт словно бы перебирает одно за другим слагаемые человеческой личности, рассматривает, как они зарождаются, развиваются, взаимодействуют.

Девочка-дошкольница «сама себе... перед сном» придумывает сны. Фантазия увлекает ее в лес, вызывает в сознании образ лисы, затем медведя. Добрый зверь детской фантазии ведет героиню по лесу, угощает медом, знакомит со своими медвежатами. Но добрая сказка прерывается сердитым ревом, фантазия выходит из-под контроля героини, и она жалуется своим сверстникам-читателям: «Я сон придумала сама, но не засну теперь» («Придумываю сны»).