Агнцы Божьи

– Вот и айда, послушаем, – приобняв Куёлду за плечи, повёл её в горницу Андрон. – А там у нас новенький голубок на корабль залетел. Высокий, здоровый, красив лицом… Я его рядом с тобой поставлю, когда голоссалии закончатся и радения начнутся. А там держись за него, не упускай, в свальном соитии ему равных не будет…

* * *

– Ну, что скажешь, сынок? – поинтересовался Лопырёв-старший, глядя на сына.

– А что ты хочешь услышать, отец? – недоумевающе спросил Влас.

– Я о купце Сафронове, – вздохнул Лопырёв-старший. – Ну, зачем ты с ним так, сынок?

– «Так» это как? – сузил глаза Влас. – Он идёт поперёк моим намерениям, вот пусть и страдает от своей неуступчивости.

– Но нельзя же так, сынок, нельзя, – покачал головой Гавриил Семёнович. – Мы же с ним, с Иваном Ильичём…

– Знаю, можешь не продолжать, – поморщился Влас, наливая кипяток в свою чашку. – Сейчас тебя не останови, ты начнёшь про ваши былые удалые похождения рассказывать. А я не хочу слышать этой дребедени. Может, мне рассказать тебе о своих похождениях? Не желаешь послушать, как я проживал свои молодые годы, пропивая и проматывая твоё состояние?

– Нет, сынок, не надо, – вздохнул Гавриил Семёнович. – Я и без твоих рассказов наслышан о тебе немало.

– Тогда не учи меня больше, как жить и чего делать, – буркнул Влас, дуя на чай. – Если Сафронов тебе друг и собутыльник, то мне он никто. Даже то, что он нянчил меня когда-то, держа на своих коленях, сейчас ничего не значит для меня и никаким боком не касается наших с ним теперешних отношений.

– Так он разве виноват, что дочка его сумасбродная никак за тебя замуж не хочет? – приуныл Гавриил Семёнович. – Сам же он не против её замуж отдать.

– Не против за кого-то, но не за меня, – досадливо поморщился Влас. – Я для него хуже ворога. Хуже… Фу, чёрт, даже в голову не лезет, хуже кого я могу быть для него.

– Я же рассказывал, что приходил он ко мне, шёлковый весь, – вздохнул Гавриил Семёнович. – Он бы рад был всё со мной уладить, но тебя рядом не было. И я поостерёгся что-то с ним решать в твоё отсутствие.

– А не надо ни с ним, ни со мной что-то решать, папа, – упёрся Влас. – Я терпеливый и буду ждать, когда он сам приползёт на коленях и дочку свою за волосы притащит. А я погляжу, жениться на этой гордячке или нет.

Гавриил Семёнович озабоченно поскрёб затылок.

– А ежели не будет по-твоему? – спросил он. – Иван Ильич человек гордый, и он…

– Всё будет по-моему, вот увидишь, – сжал кулаки Влас. – Будет артачиться, я ещё пару его лавок дотла разорю. Если и это не подействует, вообще без торговли оставлю.

Гавриил Семёнович покачал головой.

– А может, не надо с ним так, сынок? – вздохнул он. – Иван Ильич… Он же…

– Всё, больше ни звука о нём! – разозлился Влас. – Ты лучше скажи, что с дьяком делать? Закрыл я его в тюрьме за здорово живёшь, без всякого обвинения, и что теперь делать с ним, ума не приложу.

– А что делать, забудь про него на полгода, – поморщился Гавриил Семёнович. – Мы же с тобой так договаривались, вспомни?

– Помню, – хмуря лоб, кивнул Влас. – А ты деньги от хлыстов получил без проволочек?

– Всё получил до копеечки, сынок, – кивнул Гавриил Семёнович.

– Так уж и все? – усомнился Влас. – Полностью всю сумму? Если так, то не мало ли мы взяли с Андрона? Я слышал, что как хлысты, так и скопцы на своих кораблях огромные суммы держат.

– Про скопцов не знаю, судить не берусь, а про хлыстов наслышан, – кивнул утвердительно Лопырёв-старший. – Старец Андрон два миллиона держал наличными на своём корабле, я сам эти деньги видел.

– Так-так-так, – задумался Влас. – Два миллиона – это даже сейчас деньги немалые.

– Он на них золото и драгоценности скупал, – сказал Гавриил Семёнович. – Я даже подсоблял ему изначально, но… Скоро пути наши разминулись.

– Если Андрон скупал золото и бриллианты, значит, что-то да скупил? – предположил Влас. – И если он ещё здесь, в Зубчаниновке, значит, и золото где-то с ним, рядышком.

– Может быть, всё может быть, сынок, – сказал, пожимая плечами, Гавриил Семёнович. – Но что из того? Он никогда не отдаст нам его, даже не надейся.

– Что значит не отдаст? – вскинул брови Влас. – А кто у него спрашивать будет?

Он достал из кобуры револьвер и положил его на стол. Гавриил Семёнович посмотрел на оружие и сразу понял немой намёк сына.

– Почему-то мне начинает казаться, что дьяк Василий очень много знает о старце хлыстов, – заговорил Влас задумчиво. – Потому Андрон и решил его спрятать на полгода в острог. Придётся мне поговорить с дьяком по душам и попытаться вытянуть из него всё, что ему известно о делишках Андрона.

– Ты полагаешь, он скажет? – усомнился Гавриил Семёнович.

– Я найду к нему подход, будь уверен, – сказал Влас, вставая и выходя из-за стола. – Кстати, если Сафронов ещё к тебе явится, не пускай его на порог под любым предлогом. И к Андрону больше не ходи. Пусть будет уверен, что дьяк заперт мною на полгода и чувствует себя в спокойствии и безопасности.

* * *

Иван Ильич Сафронов пришёл в больницу рано утром. У дежурной медсестры он узнал, что доктор Кольцов проводит консилиум, а когда он закончится, никому не известно.