Агония

- Со свиданьицем, деловой народ! - Корней выпил, тут же налил снова, поднял, ждал, глядя, как глотают, не прожевывая, не дыша даже. - За дорогих гостей! - он кивнул Сипатому и подручным. - Они прибыли в стольный город на променаж, а нам с вами тут жить. Со здоровьицем, дорогие гости, - выпил, переждал чуток, пока люди на закуску бросятся, и продолжал: - Сейчас закусим, чем бог послал, дела обождут. А пока скажу, уважаемые: не случалось на Руси, чтобы гость уму-разуму хозяина учил.

Люди ели, кивали согласно, смотрели на Корнея с благодарностью, и, хотя он понимал прекрасно, что Сипатый поступил правильно, сыграл против. Пусть пьют, Корнею от них лишь эти пять - десять минут поддержки и нужно, дальше он сам разберется.

Старик Савелий втянул седую голову в плечи, не ел, не пил, на дверь и взглянуть не смел, прикидывал, как выбраться теперь. Отец Митрий, как сидел, откинувшись вольготно, так и не двинулся, махнул лишь водки стакан, взял щепоть капусты квашеной и лениво думал, что Сипатый сер и глуп, затея его с оброком пуста изначально. Нэпман при Советской власти уголовникам копейки не даст, навострит милицию, мелкое же жулье лишь на водку и марафет тянет, золотушники и другие люди имущие не пришли, Сипатый денег не получит, конец ему. Корней людям еще по рюмке разрешит - и гостей на ножи бросит.

Корней выдержал паузу точно, налил снова, когда жулье первый голод утолило. Получилось, что пьют по его, Корнееву, приказу, однако он поднять рюмки не дал, свою отставил и быстро, не упуская инициативу, сказал:

- Зенки на меня, уважаемые! - он выставил на стол портфель, открыл замки, перевернул, и пачки червонцев в банковской упаковке выросли горкой рядом с тощенькими стопками Сипатого и его дружков. - Казна ваша, сто штук, до грошика. А расходы у меня были, - Корней положил на деньги бухгалтерскую книжку, - и немалые. Клим, ты от дяди ушел? Валет, твою бабу с пацанами два года кормил? - он не давал никому ответить, говорил быстро, перечисляя, кому на что отчислялись деньги. На самом деле Корней не имел к этим делам отношения, но жизнь воровская путаная, водкой залита, марафетом подернута кто что помнит?

- Встаньте, люди, прошу вас. Я, Корней, прощу. А ты, - Корней опрокинул рюмку Сипатого, - сиди. Ну что ж, выпьем за товарищество, за веру нашу друг другу.

У чувствительных выступили на глазах слезы. Когда все выпили, смотреть на Сипатого, Одессита и Ленечку никто не мог. Сипатый рванулся к двери, вытаскивая на ходу наган, но налетел на Костю Воронцова, который ловко у бандита наган выхватил и ударил рукояткой по голове. Сипатый упал, остальные застыли на местах.

- Нехорошо, граждане, - спокойно сказал Костя, разрядил наган. Договорились прийти без оружия, и я свой под подушкой оставил, - он бросил наган на стол, патроны швырнул в угол, они безобидно защелкали, как простые камешки.

- Воронок! - выдохнул кто-то.

- Воронок - тюремная машина, - Костя повернулся, подвел к столу Дашу. - А меня зовут Константин Николаевич Воронцов. Я один пришел и без оружия, как договорено, - он для убедительности провел ладонями по кожанке. Поговорить с вами хочу. Василий Митрофанович, Семен Израилевич, - обратился Костя к Ленечке и Одесситу, - поднимите друга-то, усадите, вроде ему нехорошо...

Ленечка и Одессит вскинулись, подняли Сипатого. Голова его свисала безжизненно.

- Придуривается, - Костя усмехнулся. - Прохоров, Коля Ломакин, обратился к двум крепким парням, сидевшим с краю, кивнул на Ленечку и Одессита, - у них пистолетики-то заберите. Неловко: мы как порядочные, а они при пушках.

Ленечку и Одессита обезоружили мгновенно, походя надавали по мордам и по примеру Воронцова патроны кинули в угол, а оружие - на стол. Все происходило так быстро, что никто не успевал задуматься, чьи приказания выполняют, как появился Воронцов на сходке и с какой целью. Корней подумать успел и, хотя решения не принял, сдаваться не собирался. Положение его было более чем щекотливое, доказанных преступлений за ним после амнистии не имелось, но на глазах у всех сдаваться мальчишке он не мог. Слишком долго, ценой многих жизней. Корней свой авторитет растил, чтобы вмиг потерять весь до последней капелюшечки.

- А вы, гражданин, при вашей солидности и кристальной честности, пистолетик сдайте добровольно. Так красивше будет, - Костя смотрел на Корнея серьезно, понимая, что все была присказка.

Корней кивнул, вынул вороненый "вальтер", наставил на Костю и выстрелил. Пуля почти чиркнула по волосам Воронцова.

- Стрелять умеете, - Костя провел ладонью по волосам.

- Сядь пока, товарищ начальник, - сказал Корней, указал Даше на место рядом с собой. - Ты провела?

Даша кивнула, но прошла вдоль стола, села рядом с отцом Митрием.

- Водку не пить, молчать, - тихо отдавал команды Корней. Костя налил себе квасу, выпил, снова налил. - Маслята соберите, сопли подтереть.

Собрали разбросанные патроны, зарядили наганы, теперь на Костю смотрел не один ствол, а четыре.

- У меня предчувствие, доживу до глубокой старости, - повторил Костя любимое выражение своего знакомого и вновь хлебнул квасу.