Агония

Расчет Корнея был прост: казну оставить за собой, сходке больше не собраться, уголовный розыск, да и сам Корней не позволят. Схода нет, ответа не перед кем держать. Одно плохо: все это и Сипатый скумекал, потому, рискуя, свою шкуру дырявую на сходку и притащил. Навел бы уголовку на него Корней - за Сипатым грехи немалые, - да не знает, где тот в Москве засел.

- Корень человек уважаемый, слова не скажу, обещал быть, - Сипатый повернулся к старику Савелию, дернул взглядом.

- Обещал, обещал, - запричитал Савелий. - Люди засвидетельствуют, истинную правду говорю, - он указал на Кабана и отца Митрия.

- От Корнея обещаний и не требуется, он казначей наш, он должен быть, - продолжал Сипатый. Голос у него был низкий и красивый, в песне, видно, хорошо слышится. - Сто тыщ Корнею дадено было - деньги солидные, - он оглядел присутствующих, которые не ели, не пили, зато папирос и цигарок не гасили, дым тяжело слоился над столом, как над полем битвы.

Большинство людей и не знали, зачем сюда пришли: риск один, толку никакого. Кассу, которую хранил Корней, собрали для помощи бежавшим и на организацию побегов. С удачных "дел" отчислялась доля, которая, пройдя через многие руки, попадала к Корнею. О гостинице "Встреча" для солидных гастролеров знали немногие, и разговора Сипатого, его цели почти никто не понимал. Выпить, поесть вволю, спеть душевное, одного расцеловать, другому морду набить - это сход, а сейчас вроде какого-то собрания: начальник говорит, а ты знай помалкивай.

- Судить Корнея не могу не выслушавши, - продолжал Сипатый. - Он за деньги отчитаться должон. Но раз не явился, полагаю, люди, что кассу нашу у него требуется забрать...

- Что там осталось-то? - срепетированно подал реплику Ленечка.

- Что осталось, то и забрать, - картавя, встрял Одессит. - Самого по обычаю нашему, - он чиркнул большим пальцем по горлу.

- Кассу пополнить, - дрожащим голосом вступил старик Савелий, обчеству денежки необходимы. Кто в беду попадет, дите с молодкой оставит, на хлебушек-то требуется.

- Ежели люди разрешат, - перекрывая возникший говорок, сказал Сипатый, - с Корнеем я разберусь, а на новую кассу скинемся по способности, - он вынул из кармана пачку денег, бросил на стол небрежно. - Три тыщи.

- Две, - бросил деньги Одессит.

- Восемьсот, - подкинул Ленечка. Митрий ковырял в зубах, усмехался, многие полезли в карманы, парень с землистым цветом лица не сводил глаз с розовой ветчины, отщипывал от куска хлеба, жевал тщательно.

Сипатый мигнул Ленечке, тот поднялся легко, взял пачку червонцев, ловко прищелкнув, пересчитал, подошел к парню, выложил перед ним хрустящие купюры.

- Пятьсот, Кузя. Расписки не берем, мы не Корней.

- Это дело, - старик Савелий хлопнул в ладоши. - На полной мели Кузя, ему очень требуется.

Кузя погладил деньги, взять не смел, проглотил корочку хлеба, привстал, поклонился неловко.

Ленечка, худой и жилистый, придавил Кузю жесткой ладонью.

- Не за поклон даем, не на бедность, - он стрельнул взглядом на Сипатого, который лишь наклонил голову.

За столом одобрительно зашумели, раздались голоса:

- Вот это по-нашенски...

- Люди должны помогать...

- Ежели каждый положит... а возьмет пятьсот...

- Верно, - одобрительно прогудел Сипатый, он ждал такой реакции. Общество страдать не должно, эти хрусты, - он хлопнул по деньгам, пожарные, их на большую беду держать надобно. Вы лучшие люди делового общества. Ну, как бы соратники в ратном войске, - Сипатый знал, какую струну дернуть, "люди" расправили плечи, подняли головы. - У Пугачева, скажем, либо у Стеньки Разина в войске дисциплина была: обиженных поддержать, захребетников - к ногтю. Ты, Кузя, безвинно был у дяди на поруках, возвернулся пустой - получи. В Сокольниках обитаешь?

- В цвет, Сипатый, - восхищенно откликнулся Кузя.

- Там наших порядком наберется, да и нэпмачи жиреют. Я тебя над ними старшим назначаю, буржуям передай: сход решил за их животы десять кусков получить, - Сипатый заметил, да и другие тоже, как Кузя деньги, лежавшие перед ним, тихонечко отодвинул. - Не дадут? Скажи, сам приду, возьму не десять, а сто, с женами и девками...

- Добрый вечер, люди! - Корней дождался, когда Сипатый выложил на стол козыри, вышел из-за портьеры к свету. - Не десять, так сто, да с женами и девками, - он, как сумел, рассмеялся. - Батыя замашки, так татарва нас топтала.

Элегантный и подтянутый, похожий на иностранца, Корней производил впечатление. Несколько человек даже встали.

- Сидите, люди, все равны, - Корней положил на свободный стул шляпу, трость и портфель. - Извините, припозднился я, - он взглянул на Сипатого с насмешкой, кивнул на лежавшие на столе деньги. - Корень деньги общества попер, а вы восполняете? Хорошее дело, - Корней, стоя, налил из графина большую рюмку, поднял. - По русскому обычаю!

Налили мгновенно. Сипатый, Одессит и Ленечка вынуждены были молчать, остановить людей уже не представлялось возможным.