Агония

Казакова, не на шутку заинтересовавшись такой реакцией подруги, посмотрела в глазок.

— Это кто?

Вместо ответа Чарушина снова рванула в прихожую. Сунула ноги в балетки, распахнула дверь на полный размах, выскочила на площадку и толкнула Шамрая в грудь.

— Уходи! Уходи отсюда! — нажав кнопку лифта, вновь с силой толкнула Вадима.

Под ее давлением он отступил, вошел в кабину спиной, но быстро втащил Регину за собой. Она протестующе выкрикнула его имя, потому что на это никак не рассчитывала.

Алиса, раскрыв от удивления рот, наблюдала из квартиры за разыгравшейся сценой.

Когда парочка скрылась, и лифт понесся вверх, она шагнула на площадку и прислушалась. Ничего толком разобрать не смогла, слышала их голоса, возбужденный, нервный разговор, обрывки каких-то фраз. Потом все стихло.

Шамрай выволок Чарушину на площадку, спустился пролетом ниже и остановился на последних ступеньках.

— Отпусти! И не приходи больше! Нам не нужно видеться! Так будет лучше и для тебя, и для меня! Не о чем нам говорить! — возмущалась она, пытаясь вырваться, но Вадим крепко обхватил ее за плечи и прижал к себе, обездвижив.

— Раз не о чем говорить, тогда и не будем.

— Я тебя укушу, — выдохнула, понимая, что он собирается ее поцеловать.

— Давай. Я тебя тоже покусаю. У нас будет охеренный секс. Хочешь — пожестче, хочешь — помягче. Как хочешь, так и будет. Все для тебя, Киса.

— Ничего я не хочу, отпусти. Ты унижаешь меня. Ты не можешь трогать меня вот так. Не трогай меня! — Сил сопротивляться совсем не осталось. Да и не было их особо. Какое тут сопротивление, когда все внутри вздрогнуло от соприкосновения их тел, и жарко стало невозможно. Не его боялась — себя боялась, что не устоит, подпустит его, а потом они не смогут остановиться.

— Это ты меня унижаешь! — рыкнул Шамрай. — Слушаешь его, а смотришь на меня! Трахаешься с ним, а хочешь меня! Нет? Попробуй скажи, что нет!

Она только вздохнула глубоко, чтобы сказать, что не хочет, но не сказала. Не смогла, будто язык отнялся. Голос его, руки, настойчиво сжимающие ее тело, аромат парфюма, горячая близость — все вскружило голову.

Чем больше Регина сопротивлялась, тем больше Вадим давил на нее, прижимая сначала к себе, потом собой к стене. Потом, как безумный, он стал целовать ее. Она не укусила и не оттолкнула — ответила, жадно приникнув к его губам. Сладко и мучительно вздрогнула. Обожглась о его язык и дыхание. Несколько минут без мыслей, без ощущения реальности, без себя. Только кипящий водоворот ощущений.

— Вадя… Вадик, прекрати, — прижалась губами к его щеке, — остановись… очнись, что ты делаешь… у меня подруга дома…

Он замер, тяжело выдохнул и чуть ослабил руки.

— Пусти, — шепотом еле выговорила, но не оттолкнулась.

— Ты со мной должна быть, а не с ним! Со мной! И ты это знаешь! Ты мне сама об этом сказала!

— Я не говорила.

— Сказала! Не уйдешь, сам заберу! Со мной будешь! Только со мной и больше ни с кем! Не дергайся, стой спокойно, я же ничего тебе не сделаю, — одернул ее попытку вырваться.

— По-моему, ты уже не соображаешь, что делаешь, — часто задышала, восстанавливая дыхание.

— Ничего я тебе не сделаю. Потому что девку Владика я трахать не хочу. Свою хочу. А девку Владика я трахать не буду. Я не идиот. И обвинить меня в чем-то постыдном не получится. Ничего плохого в моих чувствах к тебе нет, и стыдиться мне нечего, настоящие они. Вот, уйдешь от него…

Регина безвольно поддалась, не стала рваться от него: отталкивать его так трудно и больно.

Он взял ее за лицо и пригнулся, будто хотел поцеловать, но лишь нетвердо скользнул по губам и прижался к щеке. Обнял, крепко обхватив. Затем одной рукой провел вниз по спине и залез под майку, а другой — вверх по тонко выпирающей лопатке и округлому плечу.

Они долго так стояли. В неудобной тишине, когда даже стук сердца слышен, и сбитое дыхание выдает хлеще любых слов. Регине вдруг снова захотелось плакать от какого-то тяжелого внутри чувства. Вадим, как почувствовал, чуть отстранился, чтобы заглянуть в лицо, но она прижалась к нему снова, не позволяя видеть повлажневшие глаза.

— Все возможно, когда очень сильно хочется. А я, знаешь, как тебя хочу? Словами не передать. Можешь сколько угодно упираться, бабу из ребра Адама сделали. Все равно будет, как я сказал. Приду, когда одна будешь, — хрипло пообещал он и сам оттолкнул ее от себя.

Выскользнув из его рук, Чарушина понеслась вниз по лестнице. Влетев в квартиру, захлопнула дверь и рухнула на диван, трясясь крупной дрожью.

— Что это было? — ошарашено спросила Алиса.

— Это был Вадик.

— На что там ему плевать?

— Я так понимаю: на все. — Приподнявшись на диване, выглянула в окно и с облегчением вздохнула, видя, как «эмэл» отъехал от дома.

Алиска тоже подошла, посмотрела вниз, во двор, и расхохоталась.

— Что смешного? — спросила, не разделяя накатившего на Казакову веселья.