Агония

— В шкафу дома висит. Стараюсь пореже ее надевать, а то столько дерьма вокруг, боюсь, замарается.

Отступив на шаг и полюбовавшись яркой цветочной композицией, мать вдруг решила, что столик стоит не там, где нужно. Ухватившись за край, двинула его чуть влево, — Вадим едва успел подхватить свою чашку, чтобы та не перевернулась.

Потом таким же придирчивым взглядом, каким до этого смотрела на цветы, она посмотрела на сына:

— Вадька, побрейся, а то как абрек прям. Что за мода пошла, ходите заросшие все, будто из леса.

— Мама, если абрек, тогда с гор. Вот, как отлучите меня от семьи, уйду в горы, буду скитаться. — Потянулся, разминая спину. В два глотка допил остатки чая и поднялся с дивана: — Ладно, пойду к отцу зайду, пока ремня не дали.

Ангелина Дмитриевна засмеялась и, махнув рукой, ушла на кухню. Только у Светланы все эти шуточки не вызвали ни смеха, ни улыбки, слишком уж они походили на правду.

В некоторых случаях Вадиму действительно стоило бы молчать, но «молчать» — не про него. Он с детства не боялся идти наперекор и протестовать. Родители все время пытались как-то укротить его нрав, уложить в какие-то рамки, но Вадя в них не укладывался. Чем больше его пытались сломать, тем сильнее он сопротивлялся. И тем сильнее Светка его любила и поддерживала. Всегда за него воевала. Иногда, кроме нее, никто его и не поддерживал. Мать часто говорила, что не понимает его. Оно и правильно, в какой-то момент Вадим бросил объяснять свои мотивы и закрылся. Стал делать все по-своему, жить по-своему, поступать на свой лад и не отчитываться.

Владу как раз этой смелости в жизни не хватало. Он всегда боялся сделать что-то не так, боялся разочаровать родителей: не дай бог быть вторым, а не первым. Для него любая неудача, что самоубийство. А если такое и бывало — не получалось что-то, — то обязательно виноват кто-то другой, но только не Владик. Ничего он не делал без «подушки безопасности».

— Поехали? — сбежав с лестницы, спросил Вадим у Светы. — К Борисычу — и домой. Или ты потом сама?

— Нет, я с тобой. Поехали.

— Вадя, подожди! — позвала мать и догнала детей у двери. — На, вот, возьми, — сунула ему пакет с красными яблоками.

— Мытые? — спросил он, вытаскивая одно.

— Конечно! Все, езжайте. Пока. Как вы там говорите, до созвона.

— Угу, мам, — пробубнил Вадим, откусывая яблоко, — до созвона.

— Что это с мамой? — недоуменно спросила Света на улице.

— Как что? С апельсинами в тарелке только зеленые яблоки хорошо смотрятся, а красные по цвету не подходят. Светка красные не любит, а Вадька сожрет, чё…

* * *

Час потеряли, чтобы добраться до Раздоров. Анатолий Борисович был дома и ждал их. Вадим сразу прошел к нему, оставив сестру на улице. Все равно не задержится, только отдаст документы, перекинется с Борисычем парой слов, и они поедут домой.

Присев на скамью, Светлана чуть вздрогнула от вечерней прохлады и глубоко вздохнула. Так хорошо дышалось, приятно. Сад благоухал свежестью и запахами ночных цветов.

— Света, привет, — окликнул ее Влад.

— О, Владик, привет. Я и не знала, что ты тут.

— Я машину в гараж загнал, а то град обещали, побьет еще.

— А-а-а, — протянула девушка и, поднявшись с лавочки, шагнула ему навстречу. — Мы тоже у своих были, потом отец попросил документы отвезти.

— Я так и понял, — улыбнулся Рейман, — мой там Вадю вопросами достает. Что там в Дохе да как там…

— Так он в Доху от алжирцев посредником мотался.

— Он так и сказал. Что от алжирцев. И что в Дохе жопа.

— Да, Вадик именно так и сказал бы.

Почему-то в последнее время разговоры с Владом давались Свете с большим трудом, хотя лично ей он ничего такого не сделал: не навредил, ни разу не нагрубил. Поэтому она обрадовалась, когда брат вышел из дома и кивком позвал к машине.

— Нравится она тебе, да? — сказал Рейман ему в спину.

Шамрай остановился и развернулся на пятках, как при команде «кругом»:

— Хочешь об этом поговорить?

Света замерла тоже, не зная, то ли пойти в машину сесть, то ли остаться. Вадим ничего не сказал, даже не взглянул на нее, будто сразу забыв о ее присутствии. Потеряв первые минуты в напряженном замешательстве, Светлана так и осталась стоять на месте.

— Уверен, ты хочешь. Или думал: я не понимаю, что происходит? Вадим, я же не слепой. Признаюсь, мне даже показалось, что вы знакомы. Так эмоционально вы друг на друга отреагировали тогда на причале. Может, я чего-то не знаю?

— Если ты понимаешь, что происходит, давай решим все миром. Сразу. Уже сейчас. Не чужие же друг другу, правда?

— Нет, не чужие, — улыбнулся Рейман и подошел ближе.

— Пусть мы с тобой давно живем разными интересами, родители дружат. Зачем обострять отношения? Хорошо от этого никому не будет. Раз ты не слепой и все понимаешь, выйди из ситуации достойно. Или просто — выйди.

— Ты не прав. Третий лишний здесь ты — не я.

— Девочку оставь в покое, жизнь ей не порти, — терпеливо вздохнул Вадим.

Улыбка на лице Влада превратилась в злобную усмешку:

— Тебе ее отдать?

— Просто оставь в покое. Она сама разберется. Не глупая вроде.

— Не глупая, но и неопытная. Ее до меня даже не трахал никто как следует.