Агония Хана

– Зато теперь купаешься в роскоши. Сколько тебе платят за чью-то смерь? Как тебе живется с руками по локоть в крови?

– В каждом из нас живет зло…вопрос в том, когда оно проснется. И в тебе его намного больше, чем ты думаешь.

– Я не убийца!

– Никто из нас не родился убийцей…

Потом, после проклятой церемонии, после того, как их объявили мужем и женой, ей обещали, что ее отправят в Монголию…обещали, что у нее будет время ждать до совершеннолетия. Албаста пришла в ее комнату и сообщила:

– Тебя сейчас приготовят к брачной ночи с твоим мужем. Он возжелал тебя сейчас.

– Что?.. Ты…ты говорила, что пройдут годы, говорила, что на это есть время. Говорила…

– Говорила. Но он захотел. Увидел тебя во время свадьбы и воспылал. Ничего. У нас принято выходить замуж рано, даже в девять лет. Одевайся и будь готова…

– Пожалуйстааа…ты же обещала!

– Не ной! Возьми себя в руки. Потерпишь немного. Не убудет от тебя. Отнесешь мужу ужин и ублажишь его. А у меня сегодня тоже будет праздник…Завтра все обсудим. Не бойся. С женой он будет нежен…

* * *

«Я не убийца!!! Убийца…убийца…убийца»

Она долго смотрела на маленький чайник с травяным чаем на своем подносе. Вся в белом, в кружевном одеянии, с накидкой на голове, дрожащая всем телом от страха и ненависти.

– Значит, убийца! – сказала очень тихо.

А потом вытащила из туфли капсулу и бросила в чайник.

Сансар, замотанный до половины в полотенце, валялся на подушках на полу и курил кальян. В спальне он был совершенно один. Увидев ее, приподнялся и заулыбался. Как же он отвратителен. Омерзителен.

– Моя маленькая жена принесла мне чай…Подойди. Подай мне его в руки.

Эрдэнэ налила в пиалу светло-коричневую жидкость.

– И себе налей. Выпьем вместе. Этот чай расслабляет и заставляет сердце биться быстрее.

Дрожащими руками налила и себе. Что ж…если придется, они выпьют это вместе.

– Садись вот здесь.

Показал на подушки рядом с собой. Преодолевая гадливость, присела на краешек.

– Говорят, ты красиво танцуешь…станцуешь для меня?

Кивнула и посмотрела на его руку с пиалой.

– Без одежды.

Прикусила щеку и снова кивнула.

– Сейчас.

И кивнул на середину комнаты.

– Хочу посмотреть на свою жену.

Медленно встала, потом повернулась к нему и с нежной улыбкой тихо спросила.

– Мой муж и господин не выпьет чаю? Он остынет и его вкус пропадет…

– Робкая, заботливая. Конечно, выпью. Но этот чай пьют холодным. Я успею насладиться твоей прелестью.

Вся кровь отхлынула от лица, казалось, она превратилась в камень…Всего мгновение на раздумья, и сокрушительный удар в грудь опрокинул Сансара на спину. Эрдэнэ прыгнула на него, как маленькая пантера, схватила свою чашку и влила в задыхающийся рот Сансара отравленную жидкость. Отшатнулась назад.

Но взгляд отвести не могла, пока Сансар корчился и синел, хватаясь за горло и за грудь. Смотрела, пока он не застыл, глядя стеклянным взглядом в потолок. Тогда она стянула с себя всю одежду, оседлала мертвое тело и громко закричала.

– На помощь! Кто-нибудь! Спаситеееее!

В комнату влетели слуги и стража. На нее набросили накидку, позвали врачей. Какое-то время возле тела Сансара толпились люди, пока человек в очках, с длинной бородой не встал с колен и не сказал совершенно обыденным голосом.

– Он мертв. Остановка сердца.

Говорил он это Эрдэнэ, глядя ей в глаза.

– Примите мои соболезнования, госпожа Сансар. Вы хотите провести вскрытие…

– Нет! – ответила четко и ясно, – По нашим обычаям, если нет подозрения в насильственной смерти, то вскрытие мы не проводим. У вас есть подозрения, доктор?

– Нет, госпожа.

И глаза сузились под толстой оправой очков. Сердце Эрдэнэ забилось сильнее. Как будто врач говорил совершенно не то, что думал. Он вышел вместе со своими помощниками, а Эрдэнэ осталась стоять посреди комнаты, тяжело дыша и сжимая пальцы в кулаки.

Где-то снизу послышались крики и сильный шум, как будто что-то взорвалось…

Глава 20

Албаста дрожала от предвкушения. Давно у нее не было такого азарта, давно не пробирала дрожь до печенок. Все эти мальчики, бесконечная череда членов, пальцев и языков. Без лиц, имен, адресов. Просто ходячие куклы со сроком годности. Они надоедали ей так быстро, что она не успевала запомнить их имена. Иногда надоедали в первый же секс, и она утилизировала ненужный биомусор. Продажные швали, которые ничего из себя не представляли и только бесили ее своим раболепием и подхалимажем. Они все хотели ее использовать.

А такого адского возбуждения она не ощущала с времен…Черт. Она давно запретила себе вспоминать о проклятом Хане. О сукином сыне, вонючем ублюдке, которого ненавидела до адской паники, до истерических конвульсий. Ненавидела, но и не забыла, как до обморока его хотела. Как при одном взгляде на него у нее пульсировало между ног и швыряло в липкий похотливый пот.