Агония обреченных

– Что случилось, Стэн? – спросил Бартон, едва закрыв за собой дверь. Они встретились как всегда в небольшой комнате адвокатской конторы с двумя входами: один – из кабинета хозяина конторы Сола Смита, второй – с проходного двора. Сюда можно было прийти и отсюда уйти никем не замеченным. – С чего такая срочность?

Бредли пришел на пятнадцать минут раньше Бартона, он докуривал уже третью сигарету. Это было их правилом; тот, кто вызывал на встречу приходил раньше; осматривал окрестность и исключал возможность пересечения на подходе; вдвоем их видеть никто не должен был.

– Обстоятельства, Джеймс, обстоятельства… – ответил Бредли и без вступления перешел к делу: – Скажи, тебе говорит о чем-нибудь имя Роберт Мэхью?

Бартон какое-то время молча смотрел на Бредли, потом также молча снял плащ, шляпу, повесил их на вешалку-стойку, сел в кресло напротив и только после этого ответил:

– Говорит. Дальше.

– Вчера я с ним встречался. В Нью-Йорке. И не только с ним. На встрече присутствовал Сэм Джанкана. О нем ты тоже наверняка слышал.

– Ого… Ну и компанию ты себе подобрал.

– Не я. Фирма.

– Интересно, это какие же дела могут связывать твою фирму с мафией да еще на таком уровне? Джанкана – это фигура, Стэн, очень большая фигура.

– Вчера я заручился согласием этой фигуры на организацию покушения на кубинского лидера Кастро. – Бредли достал и закурил новую сигарету. – Вот так, мистер Бартон. Ни много ни мало…

Бартон смотрел на Бредли взглядом, в котором читалось больше недоверия, чем удивления. В привлечение мафии к исполнению секретных операций, разработанных ЦРУ, ему верилось с трудом. А то, что Бартон услышал сейчас, вообще походило на бред сумасшедшего.

– Ну что ты на меня так смотришь? Гадаешь, не сошел ли я с ума? – словно прочитав его мысли, спросил Бредли. – Не сошел, но скоро, наверное, сойду.

Бредли с силой вдавил в пепельницу недокуренную сигарету, поднялся и подошел к окну; темный двор освещался только светом, падающим из окон.

– Да-а, Стэн, и угораздило же тебя… – услышал он позади себя голос Бартона. – Отказаться было нельзя?

Бредли открыл пошире форточку, включил настольную лампу, выключил верхний свет и только после этого вернулся в свое кресло.

Реакция Бартона на это сообщение его не удивила, она была ожидаемой и понятной; всю тактику встречи, весь ход разговора Бредли продумал. Сложность заключалась в том, что он, Бредли, не мог сказать Бартону всего до конца, а у того наверняка возникнут вопросы, ответов на которые у Бредли не было, но ответить на которые – если они будут заданы – он был обязан. Недосказанности в их взаимоотношениях не было; иначе и быть не могло; недосказанность – признак недоверия, а недоверие любые взаимоотношения исключает. Другое дело, они оба понимали, когда и какие вопросы задавать можно, а когда лучше промолчать.

Вопрос Бартона Бредли оставил без ответа; заговорил задумчиво, словно рассуждая с самим собой:

– Сегодня Эдвардс вывел меня из операции. Почему? Не доверяет? Нет, исключено. Иначе не послал бы на переговоры…

– Скорей всего, он просто разбил операцию на звенья, – поддержал рассуждения Бредли Бартон. – Никто не имеет полной информации, никто не видит общей картины. Так легче управлять. Так повышаются шансы на положительный результат. Какой помощи ты ждешь от меня, Стэн? Что я должен для тебя сделать?

Чуть подавшись вперед, Бредли облокотился о журнальный столик и заговорил тихо, чеканя слова:

– Я должен видеть общую картину, Джеймс. У меня должна быть полная информация. Нужно знать где, как и когда планируется покушение, знать способ, тех людей, которые будут в этом задействованы. Я должен знать все, Джеймс. Именно поэтому я не стал искать причин отказа от переговоров в Нью-Йорке.

– Хочешь предотвратить покушение на Кастро? – чуть помолчав, спросил Бартон.

Ответил Бредли тоже не сразу:

– Если бы это было в моих силах, – сказал он, – предотвратил бы.

«Вот оно… это молчание, во время которого он должен задавать возникшие вопросы, – подумал Бредли, отвечая на пристальный взгляд Бартона таким же пристальным, неотрывным. – Но он их не задаст. Не должен задать. Понимает, ответить на них мне будет не просто».

– Я не убийца, Джеймс, – ответил-таки Бредли (а иначе как?) на незаданный вопрос Бартона. – И не хочу принимать участие в грязных операциях, пусть даже если их проводит мое ведомство. Тем более, в операциях, в которых задействована мафия.

И опять Бартон ничего не сказал. Он продолжал сидеть молча, лишь отвел взгляд в сторону.

– Если ты сейчас встанешь и уйдешь, я не обижусь, – нарушил длительную паузу Бредли. – Я понимаю, это моя проблема и влезать в нее ты не обязан.

Бартон не встал и не ушел; он заговорил так же, как несколько ранее Бредли: тихим голосом в виде рассуждения с самим собой:

– Самого Мэхью – хоть он и бывший агент ФБР – зацепить я не смогу, нет подходов. О Джанкане и речи быть не может. Но во всей этой цепи… – Бартон поднялся и подошел к окну; настала его очередь закурить; продолжил, глядя на улицу, не оборачиваясь: – Около Мэхью крутится один человек… Так сказать, доверенное лицо. – Бартон обернулся. – Я постараюсь найти ответы на те вопросы, которые ты задал, Стен. Думаю, мне это сделать удастся.

Бредли вспомнилась их первая встреча в мае сорок пятого в Германии, те обстоятельства, которые предшествовали их знакомству. «Сколько же это лет прошло? Шестнадцать? – прикинул он в уме. – Как бежит время… А он мало изменился; разве что виски совсем седые. Шестнадцать лет… Шестнадцать лет, как меня нет дома».

– Это еще не все, Джеймс. – Бредли достал листочек, что-то написал на нем и протянул Бартону. – Послезавтра утром я улетаю. Куда и по каким вопросам, сказать не могу, извини. Это – номер телефона в отеле «Хилтон». В течение десяти дней там будет человек, через которого ты сможешь переправить информацию мне. Систему шифра, которым ты зашифруешь информацию, мы с тобой сейчас разработаем.